Высокие дымоходы причудливой формы четко вырисовывались на фоне голубого неба, а лучи солнца сверкали в окнах, играя на алмазных гранях стекла.
Да, Филомена очень любила свой дом.
И все же, подумала она со вздохом, такой дом особенно тяжело содержать в порядке без большого числа слуг.
С тех пор как умер отец, все заботы о доме, парке и саде легли на ее плечи.
Мать, ласковая, нежная и красивая женщина, была совершенно не способна ничем управлять.
Это касалось даже ее собственной жизни. Обо всем всегда заботился только ее покойный муж.
Именно властность, уверенность в себе, сознание, что с его мнением считались все окружающие, особенно импонировало его жене.
То, что они так удачно дополняли друг друга, и делало их счастливой парой, такой, какие бывают только в сказках.
Лишь одно обстоятельство омрачало жизнь Лайонела Мэнсфорда — то, что у него не было сына.
Однако это не мешало ему восхищаться двумя дочерьми, которым он при рождении дал греческие имена.
Старшую он назвал Алоиз, а младшую — Филоменой.
Младшая была небольшого роста, с белокурыми волосами и необыкновенно хорошенькая, домашние звали ее «Мена».
Отец не раз повторял ей, что по-гречески ее имя буквально означает «я — любимая».
И решительно добавлял:
— И так будет всегда, любимая моя!
Но Мена не могла не сознавать — своим появлением на свет она принесла отцу глубокое разочарование.
Между Филоменой и ее старшей сестрой было четыре года разницы, и мать уже с отчаянием думала, что Алоиз останется единственным ребенком в семье.
Узнав о своей новой беременности, Элизабет Мэнсфорд страстно молилась, чтобы Бог дал ей сына. Но вместо желанного сына на свет появилась Филомена.
Однако с годами отец почти забыл о пережитом разочаровании при появлении на свет девочки — настолько совершенна в своей прелести была его дочь.
— Ты похожа на богиню с Олимпа, моя любимая, — как-то сказал он дочери.
— Может быть, я и есть древнегреческая богиня, — со смехом отвечала Мена. — И спустилась именно сюда и именно сейчас просто потому, что удивительно хорошо дополняю ваше исследование, посвященное славной истории Древней Греции.
Как только у Лайонела Мэнсфорда появлялись свободные средства, он тут же тратил их, приобретая фрагменты древнегреческих статуй и ваз.
И это, конечно же, помимо книг по истории, исследовательских работ или поэтических произведений, написанных теми, кому посчастливилось работать в Греции.
Сам он был там только однажды, еще в юности. И так никогда и не смог забыть восторга, который испытал от увиденного.
Об этом он много рассказывал своим дочерям, но и история рода Мэнсфордов и дома, в котором жили многие его поколения на протяжении веков, не была оставлена им без внимания.