Все, решил я. Кровь из носа! Не уйду, пока не подстригусь.
Это была обыкновенная районная парикмахерская — обшарпанные стены, мутные зеркала, топорные тумбочки, термосы с горячей водой, которую кипятили тут же за ситцевым пологом. Транзисторный приемник, аккуратно перевязанный веревочкой, без устали гонял восточные мелодии: громко звучали какие-то трубы, барабаны...
Стены парикмахерской украшали плакаты. Один был спортивный — «От значка ГТО — к олимпийским медалям». Другой призывал страховать имущество: в комнате, тесно заставленной мебелью, сидела все та же незабвенная семья и рассматривала страховой полис. На третьем плакате можно было прочесть: «Машрубот — душмани саломатист!» (Алкоголь — враг здоровья). Со стены на вас смотрел человек с лиловым носом и заплывшими глазками.
Мастеров было трое. Место в углу занимал томный красавец с лоснящимися пунцовыми щеками. Он-то и оказался любителем музыки. Когда в парикмахерской переставали звучать дутары и барабаны, наш меломан подходил к приемнику и, держа бритву на отлете, начинал вертеть ручку настройки. Одарив клиентов новой порцией музыки, он возвращался в свой закуток, оклеенный фотографиями луноликих красавиц из индийских фильмов. Другой брадобрей был неказист — сухонький, рыжеватый, в рваном халате и пыльных калошах поверх мягких сапог — ичигов.
Я попал к молодому, щегольски одетому мастеру: лаковые туфли, отутюженные брюки, свежая сорочка. Из-под халата выглядывал узел пестрого галстука. Свои новенькие, блестящие инструменты парень аккуратно разложил перед зеркалом, да и сам он тоже был весь новенький, свежий, опрятный. Двигался он легко, его профессиональные жесты были подчеркнуто изящны — он точно любовался ими. Парень, должно быть, получил специальное образование, участвовал в конкурсах «мастеров красоты» и, судя по всему, любил свое дело. Он представлял последнее поколение цирюльников, «новую волну», так сказать. Все молодые мастера, которых я встречал раньше, выглядели в парикмахерских людьми случайными. Скуку и отвращение читал я на их лицах. Своим видом они давали вам понять, что только обстоятельства помешали им стать полярными капитанами и летчиками-испытателями.
Парень укутал меня простыней и начал взбивать мыльную пену.
— Постричь, — сказал я. — Коротко.
Парень поставил чашку на стол и что-то быстро сказал по-своему. Мастера и клиенты расхохотались.
Что я такого сказал? Мне вовсе не хотелось кого-то веселить.
— Постричь, — повторил я. — Длинные волосы, неудобно. Бани нет. Экспедиция. Могилы. Пыль и песок. Пустыня... Коротко, очень коротко.