— Я был в замешательстве, — сказал Кальдерон. — А отказываться от адвоката меня заставляла гордость. Я и сам адвокат и мог бы защитить себя сам.
— Когда Зоррита попросил тебя описать твое возвращение домой в ту ночь, ты, по его словам, стал излагать события как бы в форме киносценария.
— Этого я не помню.
— Ты говорил от третьего лица, описывал увиденное словно со стороны, словно наблюдал все, покинув свою телесную оболочку или стоя за кинокамерой. Было ясно, что ты находился в трансе. Разве твой адвокат не сказал тебе об этом?
— Возможно, оттого, что был этим крайне смущен.
— В рассказе о том, что ты увидел, войдя в дом, наблюдается некоторая путаница, — сказал Фалькон.
— Ну, это-то мы с адвокатом обсудили.
— В твоей «сценарной версии» ты описал свое состояние как «раздражение» от нежелания видеть Инес.
— Я не хотел ссоры. Злости, которую испытывал, узнав от Марисы о ее встрече с Инес, я не чувствовал. Я был очень сонный и буквально спал на ходу. Для меня это были утомительные дни — много работы, а вечерами еще эти мероприятия, встречи с журналистами…
Фалькон открыл новую страничку своей записной книжки.
— Меня вот какие слова твои заинтересовали: «Добрел до спальни, рухнул на кровать и тут же отключился. Он осознал лишь боль. Он бешено задергал ногой». Что это значит?
— Ты цитируешь дословно?
— Да. — Фалькон положил на стол диктофон и нажал кнопку «play».
Кальдерон изумленно слушал. Дым от сигареты, застывшей в его руке, поднимался, окутывая пальцы.
— Это что — я?
Фалькон проиграл еще раз его слова.
— Разве это так уж важно?
— По-моему, Мариса прижгла тебе ногу зажигалкой, — сказал Фалькон.
Кальдерон вскочил так, словно в зад ему вонзилась иголка.
— Нога у меня уже который день болела, — возразил он, внезапно обретя память. — Я натер ее!
— Зачем же понадобилось Марисе жечь тебе ногу зажигалкой?
— Чтобы разбудить. Я дрых как сурок.
— Мне кажется, чтобы разбудить возлюбленного, существуют иные, более приятные способы, — сказал Фалькон. — Похоже, ей остро требовалось тебя разбудить, потому что время вашего расставания было очень важно.
Кальдерон опять опустился в кресло, закурил новую сигарету и уставил взгляд в высокое зарешеченное окно. Потом он моргнул, прогоняя навернувшиеся слезы, и закусил нижнюю губу.
— Ну да, это ты мне помогаешь, Хавьер. Понимаю всю иронию ситуации.
— Тебе другая помощь требуется, не моя, — сказал Фалькон. — Давай-ка вернемся к тому, что я заключил из записи. Еще одно интересное наблюдение относительно той ночи в твоем рассказе Зоррите — две версии того, как вы встретились с Инес.