- Красивая женщина, это женщина, уверенная в своей красоте. И я уверена в ней.
Через окно Сергей увидел, что конь доел овес в мешке, что чемодан со "шкатулками" все еще лежит в коляске; его надо было оттуда забрать, внести в дом, спрятать. Но все это его сейчас никак не занимало и не беспокоило. На коляску вскочил молодой петушок, начал разгребать сено. Разгреб, показался угол чемодана, петушок стал что-то клевать. Со стрехи туда же слетел белый голубь. Петушок испугался, соскочил на землю, а голубь уселся на чемодан и застыл, красивый, чистый, снежно-белый, как символ тишины, мира, покоя.
- Голубь, - сказала Нонна, наблюдая за птицей. - Что это? - Подняла голову, подперла ее рукой. - Это весть, добрая весть. Боже, пошли нам добрую весть, пошли нам мир и благоденствие.
- А в чемодане бомбы, - сказал Сергей.
- Ой! - Нонна приподнялась, и он отодвинулся. - Белый голубь на бомбах! Как хорошо, как славно. Это к счастью, Сережа, к счастью!
И оба поверили в доброе предзнаменование, в покой и счастливое будущее их ребенка. А Сергей поверил к тому же в счастливый исход своей борьбы. Им стало неудержимо весело, они хохотали, Нонна била его кулачками по плечам, валила на кушетку.
- Ох, я повешусь, - сказала она, приняв вдруг серьезный и печальный вид.
- Ты что? - решив, что у нее изменилось настроение, спросил он.
- На тебе повешусь, - обняла она его за шею и повалила на подушку.
- Слушай, Нонна, была у тебя в жизни крупная неприятность?
Она задумалась, припоминая, и вспомнила.
- Было горе, - весело сказала она. - Ты видишь, я - рыжая. Кожа у меня белая. Такая была всегда - молочно-белая, и я очень этим гордилась. Мой двоюродный брат решил мне за что-то отомстить, принес с огорода морковь и угостил меня. Я наелась моркови. "Теперь ты побуреешь, как татарка", начал смеяться он. И правда - побурела, коричневой стала. Ой и горевала же я! Ревела, как телка. Я же на бал собиралась, меня там рыцарь ждал.
Вскоре они уснули коротким, глубоким сном. Сергей лежал, уткнувшись лицом в ее рыжие волосы, приятно пахнувшие тонкими духами, и снился ему сад в цвету, луг с высокой некошеной травой, и он чувствовал во сне аромат этого сада и луга...
Разбудил их легкий стук в окно. Нонна первая вскочила, толкнула Сергея. Во дворе стоял молодой парень в фуражке железнодорожного кондуктора. Соколовский его узнал, он и должен был сюда приехать. Фамилии его не знал, звали его Марк. Резкий, самоуверенный, жесткий, он всегда отстаивал самые крайние планы и меры. Соколовский помнил одну давнюю сходку, где Марк во время горячего спора, побледневший, возбужденный так, что руки тряслись, кричал: "Эти ваши прокламации - пустые бумажки. Их темный мужик не читает и читать не хочет, он из них цигарки крутит или за сарай ходит... Русского мужика не поднимешь на революцию. Ему не воля нужна, а кабак, да чтоб сивуха недорогая была. Мы без мужиков уничтожим монархию. Террор, террор и только террор!" Марк участвовал в покушении на царскую семью, правда неудачно - царь поехал по другой дороге. Вот этот Марк и явился теперь за "шкатулками", что лежали в коляске.