- А за что оштрафовали? - спросил Богушевич, глядя, как девочка кормит корову.
- Этот Иванюк - знатный вор. В лесу помещицы Глинской-Потапенко дуб украл.
- Так я ж на кадки, на бочки. Бондарь я. А кадки только из дуба добрые. Сосна да елка не годятся. В сосновой капуста смолой припахивает... Я только один дубок и привез. Что ж это за бондарь, у которого клепки не из чего делать.
- Молчи, - погрозил ему пальцем Носик. - На суде у мирового надо было оправдываться. У него при обыске дубовые бревна нашли, ваше благородие.
- Да какие то бревна, чурбачки вот такие, - показал Иванюк руками их длину. - А штраф присудили большой. И дуб забрали, и клепки забрали. Коли не забрали бы, бочек наделал бы, продал, штраф тот и выплатил бы. Сейчас бочки-то покупают - осень. А теперь вот и корову забрали.
- Молчать. Заплатишь штраф - получишь корову. Понятно?
- Так дети ж без молока, трое. Как же им без молока?
- А не воруй. Надо было купить дуб.
- Купить... Это вам казна жалованье платит. А я на что куплю? А без молока никак. Жинка хворая, молока нет, а младшенькому, Грицьку, сиську сосать надо. Коровкиным молоком и кормили Грицька. Пан господин, повернулся Иванюк к Богушевичу. - Разве это по справедливости - корову забрать за штраф?
- Это про какую Потапенко вы сказали? - спросил Богушевич у Носика. Что в Корольцах живет?
- Та самая. Сын ее с вами служит.
- Так это же далеко отсюда. Неужели он туда в лес ездил?
- Нет. Пани Потапенко тут неподалеку, возле Подлиповки, хутор с дубравой купила, так он в той дубраве срубил.
Хотя Богушевич и словом не заступился за Иванюка, тот почувствовал, что он жалеет его, да к тому же, видно, принял его за важного барина. Он поклонился Богушевичу, снял картуз.
- Пан господин, - начал просить он, - деткам помогите. Грицько без молока. Проклятая хвороба к жинке прицепилась. А я вам бочонков для огурцов понаделаю.
Стоял, мял картуз в руках, глядел с надеждой в глаза Богушевичу, ждал ответа. А девчоночка, обнимая корову за шею, разговаривала с ней, называя странным, не коровьим именем Филатка. Потом попросила у сотского повод, сказала, что сама поведет корову. Сотский не дал.
- Пан господин, - снова обратился к Богушевичу Иванюк, - упросите помещицу, пусть простит, я ей потом штраф отработаю.
- Молчи, бестолочь, - сказал ему Носик. - Штраф не помещице, а в казну. Помещице само собой за три дуба заплатишь.
- Какие то дубы? Жердинки. Дубы... Кабы дубы были, знаешь, сколько клепок бы вышло. А штраф я ужо заплачу. Тридцать рублей. Нет у меня сейчас грошей. Вот брат с шахты пришлет.