- Сергей Миронович, вы что кончали? - спросил Богушевич.
- Кончил кое-что, - ответил тот неохотно. - Чтобы быть экономом, университетов кончать не нужно.
- Дворянин?
- Столбовой, как и вот он, - указал Соколовский на Потапенко, который, уткнувшись лбом в стол, дремал, а возможно, уже и спал. - А вы тут после лицея графа Безбородки?
- Да, после лицея.
- Что ж так далеко от своей Литвы заехали? Литвин?
- Если имеете в виду литовцев, то я не литовец. Родился и жил на Виленщине, где живет белорусский народ.
- Белорусский народ... Имперские законы так его не называют.
- Не называют. Украину хоть Малороссией зовут, а белорусский край без имени и народ безымянный.
- Любопытно, - промолвил Соколовский. - Любопытно. - Скрестив на груди руки, он глядел на Богушевича с загадочным интересом, словно взвешивал каждое его слово, и, когда соглашался с ответом, кивал головой. - Гимназию в Вильне кончали?
- Да, - ответил Богушевич, удивленный этим особым интересом к себе и манерой его речи.
Соколовский осведомился о друзьях-гимназистах, справился и про поместье в Кушлянах, и про родителей. Заметив настороженность Богушевича, отвел от него взгляд, сказал:
- Расспрашиваю так - заинтересовал меня ваш край. - Взял графинчик там еще оставалось немного водки, налил на донышко себе, столько же Богушевичу. - Франтишек... Казимирович, давайте выпьем за край белорусский, за белорусов, чтобы они получили заслуженное ими.
- Спасибо за тост и доброе пожелание. Будем надеяться, что все народы Российской державы когда-нибудь получат заслуженное. Лучшую долю.
- Или возьмут силой, - словно само собой вырвалось у Соколовского.
- Или возьмут силой, - так же, будто невольно, повторил Богушевич.
И оба опасливо замолчали, какой-то миг глядели друг другу в глаза, будто испытывая друг друга. Каждый понимал, что подошли в своем разговоре к границе дозволенного. Дальше беседа пошла об уездных новостях, погоде, урожае, о том, какой доход получат в этом году в имении. Новости были неплохие, уродило все хорошо, в Конотопе ждали приезда Киевской музыкально-драматической труппы, и для ее приема городские власти приготовили Народный дом...
Богушевич рассказал про встречу с бондарем Иванюком.
- Я знаю его историю, - потемнел лицом Соколовский. - Уговаривал пани Глинскую, чтобы подождала с иском. Пусть бы Иванюк отработал ей в хозяйстве. Не согласилась. Говорит, будет наука для других мужиков.
- Дети без молока остались. Грудной ребенок голодный - мать хворая, грудь болит, кормить не может. А он, - Богушевич кивнул головой на спящего Потапенко, - промотал сегодня эти деньги, да и мы с вами на них пили. Пропили, можно сказать, корову.