Загрохотал гром, ударил коротким оглушительным залпом, казалось, от этого удара сейчас расколются земля и небо. Над рекой ослепительно сверкнула молния, и сразу, словно эхо первых раскатов, загремело в других местах - близко и далеко. Река побелела от фонтанчиков и брызг, вспенилась, пену гнало течением, как раскрошенный лед. Небо почернело, стало сумрачно, точно сверху опустился синеватый дымок и вместе с дождем затопил, заполонил все пространство. На противоположном берегу кусты и деревья слились в одну неподвижную темно-синюю массу.
- Сергей, - сказала она, не добавив отчества, и глаза ее задорно блеснули. Несколько секунд глядела молча, как бы что-то решая. - Сергей, давайте купаться.
- Ну что вы, - растерялся Силаев. - Опасно. Гроза.
- И хорошо, что опасно, я люблю опасность и всегда купаюсь в грозу. Купаться! - крикнула она. - Да здравствует опасность!
На ней были красная юбка и красная блузка. Нонна стала раздеваться там же, под лодкой, и Силаеву не сказала, чтобы отвернулся, и сама не повернулась к нему спиной. Снятую блузку скомкала, бросила в конец кормы. Под блузкой - ничего, лишь белокожее тело с заметной россыпью веснушек на плечах. Вылезла из-под лодки на дождь, сдернула через ноги юбку, швырнула ее туда же, куда и блузку, и бегом к реке. С разбегу кинулась в воду, оттуда крикнула:
- Сергей, вы же отчаянный, давайте сюда! - Забила ногами, нырнула, вынырнула. - Ах, как хорошо. Да вылезайте же. Не бойтесь, утонуть не дам.
Крик ее был, как приказ, и он послушался. Чувствуя, что поступает неразумно, разделся, как она, нагишом - не станешь же в исподнем купаться и поскорей бросился в воду.
Вода была теплая, ласковая. Сразу глубина по шею. Быстрое течение относило от берега, крутило и тут же прибивало обратно. Силаев немного поплавал, устал, давала себя знать почти трехмесячная отсидка. Нонна же плавала и на боку, и на спине, раз за разом ныряла.
А на реку обрушился ливень - не ливень, а настоящий потоп. Струи били по голове, по телу, взвихривали и баламутили воду, взбивали пеной, казалось - Клязьма кипит. Кипело и в небе, откуда срывались потоки ливня, и они двое трепыхались в этом водяном хаосе, как две щепки, две оглушенные ударом рыбины. Гроза окружала реку широкой подковой; молнии то ослепительно вспыхивали, и глаза сами собой жмурились от света, то гасли, и тогда вокруг темнело, наступал мрак, еще более страшный, чем молнии. Гром гремел почти без передышки, от его ударов содрогалось пространство, грохот и треск перекатывались с одного края неба на другой. Молнии, казалось, целили прямо в них, так безрассудно и дерзко бросающих вызов стихиям. Конец одной стрелы-молнии, как раскаленный докрасна прут, вонзился в землю рядом с лодкой.