«Не надо, парни…»
А Рубик:
«Ты чё тормозишь? Зря, что ли, в крапиве маялись? Щас своротим большую бандуру и — до хаты…»
Я опять говорю:
«Не надо…»
А он:
«Сознательный стал, гнида? Ребя, давай привяжем его к этому надгробью, пусть посидит здесь до ночи…»
Мокрый и Шапочкин — они всегда готовые, что Рубик велит. И ко мне… Совсем тупые: Матуба — то рядом гуляет. Я кликнул… Матуба, он добрый, но не тогда, когда тянут на меня. Ну и вот… Матуба, помнишь?
Матуба подмел хвостом половицы: видимо, помнил.
— Мы потом вроде бы помирились, но уже не так, не прочно, — вспомнил Квакер. — Рубик в бизнес ударился: вздумал добывать в логу коноплю да продавать мелким «лаборантам». На этом и погорел, чуть не поехал в закрытое учебное заведение. Папочка спас…
Все понимающе помолчали. Федя спросил:
— А чья плита, ты так и не разглядел?
— А оно мне надо было тогда? Ну, лежит младенец, и пусть… Мир праху… Теперь побываю, посмотрю.
— Побывать надо бы всем, — вдруг тихо сказал Никель.
3
К остаткам древнего Затуренского кладбища пошли следующим утром. Пешком. Квакер сказал, что на великах можно застрять в зарослях, да и Матубе трудно поспевать за теми, кто на колесах. А он, Матуба, в таких экспедициях — не лишний.
Не было в компании только Бруклина — он накануне сказал, что «предки уволакивают меня в гасиенду знакомых, семейная повинность».
Прошли через высоченный мост, под которым впадала в большую реку говорливая Туренка. Обогнули вдоль зубчатых стен похожий на крепость монастырь. Ваня то и дело задирал голову к горящим на солнце куполам — ну, прямо русская народная сказка. От золотых зайчиков — зеленые пятнышки в глазах. За монастырем начались деревянные улочки, на которых Ваня еще не бывал. Столько резьбы на домах. Может, есть еще и работы Павла Кондратьича?..
Над заборами стояли черные высоченные ели…
Дальше потянулись штабеля бревен с нависшими над ними эстакадами, ангары с лодками на крышах, какие — то строения с башенками, похожими на пароходные рубки. Сильно запахло мокрой древесиной, горькой корой.
— Это старый ДОК, — шепнула Ване Лорка.
— Что?
— Деревообделочный комбинат…
«Я столько всего еще не знаю в Турени…» — подумал Ваня.
За доком попали к излучине реки, от нее по ржавым рельсовым путям взяли влево, оказались между заброшенными кирпичными корпусами, перешли вброд ручей по имени Бархотка, продрались через поросшую исполинским репейником пустошь и наконец вышли к высоким полусухим березам.
Все было, как рассказывал Квакер.
Среди берез был виден каменный обелиск. Вернее, его верхушка. Внизу непроходимо переплелись шиповник, все тот же репейник и похожий на мангровые заросли ольховник. Среди этой чащи, конечно же, коварно гнездилась крапива нескольких сортов.