можешь помочь им?
Атаба отскочил прочь так резво, будто обжёгся.
- Я?! Нет!
- Тогда не путайся под ногами. Послушай, она поймёт, что надо делать. Женщины всегда знают такие вещи, - сказал Мау, старясь, чтобы его голос звучал уверенно. Кроме того, это была чистая правда, разве нет? Мальчикам нужно было уплыть на одинокий остров и построить там каноэ, чтобы стать мужчинами, но с девочками всё получалось само собой. Они волшебным образом откуда-то знали, как нужно правильно держать ребёнка, и как успокаивать его "утипути" прежде чем лицо малыша посинеет от крика. – Кроме того, она не мужчина, она может говорить и она живая, - закончил он.
- Ну, я думаю, что в сложившихся обстоятельствах… - сдался Атаба.
Мау отвернулся и принялся смотреть на двух мужчин, которые помогали очень беременной женщине вылезти из лодки.
- Покажи им дорогу. Я быстро! – сказал он и бросился бежать.
"Штанишные женщины такие же, как настоящие? – думал он набегу. – Она сильно разозлилась когда я нарисовал ту картинку! Они хоть иногда снимают свою одежду? О, пожалуйста, пожалуйста, пусть она не откажется!"
Следующая мысль пришла к нему, когда он уже вбежал под полог звенящего птичьими голосами Нижнего леса: "Интересно, кому я сказал "пожалуйста"?
Дафна лежала в темноте, обмотав голову полотенцем. Внутри корабля было душно, влажно и пахло. Но поддерживать высокие стандарты поведения – очень важно. Её бабушка чрезвычайно заботилась о Стандартах. Она просто-таки высматривала эти Стандарты повсюду, и если не находила, то выдумывала Стандарты сама и тут же принималась Поддерживать.
Спать в капитанском гамаке было, пожалуй, не очень Стандартно, но её собственной матрас промок и стал колючим от морской соли. Всё промокло. В этой влажной атмосфере ткань не сохла как следует, но не могла же она развесить своё бельё для просушки на пляже, где его могли бы увидеть мужчины, что совершенно точно ни в коей мере не способствовало бы Поддержанию каких-либо Стандартов.
Гамак медленно покачивался. Очень неудобно, но сюда хотя бы не могли залезть маленькие красные крабы. Она знала, что они уже наверняка опять бегают по всей каюте, но обмотанное вокруг головы полотенце помогало ей хотя бы не слышать производимого ими при этом противного шороха.
К сожалению, полотенце совершенно не заглушало то, что на её родине называлось "утренним хором", хотя вряд ли слово "хор" было подходящим для описания того ужасного птичьего гомона, который раздавался снаружи. Он скорее походил на войну свистов. Казалось, все пернатые создания свихнулись разом. В добавок, с восходом солнца эти проклятые птицы-панталонники принялись дружно отрыгивать остатки своего вчерашнего ужина, она слышала, как мелкие кости барабанят по крыше каюты. Да и попугай капитана Робертса, кажется, ещё не исчерпал свой запас ругательств. Некоторые слова были явно иностранными, отчего звучали ещё ужаснее. Всё равно она понимала, что это ругань. Просто чувствовала.