Феррис кивнул. Но все его мысли были об Алисе. Его щеки вновь покраснели от гнева.
— Вы били ее, когда похитили ее из квартиры и привезли в Хаму. Я видел кровь.
— Дело в том, мой дорогой, ее не похищали. И, ради всего святого, мы не били ее. Она сдавала кровь месяц назад в палестинском Красном Полумесяце, и позднее я понял, что это может оказаться полезным для нас. Мы даже не вламывались в ее дом. Она пошла с нами по своей воле, в силу единственной понятной ей причины. Зная, что помогает тебе.
— Вам не пришлось принуждать ее?
— Абсолютно. Алиса — намного более сложный человек, чем ты думаешь. У нее жизнь, в которой ты ничего не понимаешь. Неужели ты считаешь, что можно так просто работать в Иордании, путешествовать, ходить из одного лагеря палестинских беженцев в другой и не иметь контакта с «Мухабарата»? Говорю это не для того, чтобы оскорбить тебя, но чтобы порадовать. Как и всякая драгоценность, эта женщина окутана вуалью тайны. Она так долго беспокоилась о тебе. И, в силу какой-то непонятной причины, любит тебя ничуть не меньше, чем ты ее.
Феррис моргнул, и его глаза наполнились слезами. Что он понимал во всем этом?
— Я должен повидаться с ней. Где она?
— Она рядом. Она знает, что с тобой все в порядке. Цветы у тебя в комнате — от нее.
— Я могу повидаться с ней?
— Конечно, мой дорогой. Ты свободный человек. Но, думаю, сначала нам надо поговорить об Эде Хофмане.
Феррис откинулся на спинку кресла в изумлении. Череда событий, произошедших с ним, настолько его изменила, что с того момента, как он очнулся на больничной койке, он ни разу не подумал про Хофмана.
— Он знает, что произошло?
— О да. Отчасти. Он в Аммане. Вот почему я отвез тебя сюда, если честно. Кроме того что здесь земля твоих предков, это место, где тебя никто не найдет, пока ты сам не решишь встретиться с Эдом.
— Должно быть, он взбешен. Это уничтожит его.
— Вовсе нет. Это может стать самым лучшим временем его жизни. По крайней мере, так может подумать его многочисленное начальство в Вашингтоне. Вместе мы сможем использовать полученную через Сулеймана информацию в Пакистане, Ираке, Сирии и Европе. Не сочти за хвастовство, но я считаю, что это наш самый большой успех в борьбе с «Аль-Каедой». Сулейман был в центре всего. Теперь, когда мы его уничтожили, у «Аль-Каеды» уйдут годы на то, чтобы оправиться от такого удара.
— И во всем мире будут думать, что это — результат операции Хофмана?
— Конечно. Настоящие операции разведки навсегда остаются тайной. Вы, американцы, не способны понять этого. Вы не способны хранить тайну, из-за вашей демократии. А у нас нет таких проблем. Что касается славы,