— Ага-ага, знаю. Суперзвезда. А мы его накололи. И так далее. Извини, что тебе пришлось быть там и принять на себя его гнев. Уверен, это было не смешно. Он позвонил мне и наорал на меня, благо было за что. Я сказал ему, чтобы он успокоился. На войне иногда случаются неприятности. Например, обстрел со стороны своих. Это надо пережить.
— Он успокоился?
— Не совсем. Но заткнулся. Я попросил его принять тебя назад, но он, судя по всему, витал где-то в другом мире. О чем-то думал. Долгие и очень странные паузы. Ничего, он снова пойдет на сотрудничество. Он профессионал.
Феррис с интересом посмотрел на босса, ожидая, скажет ли тот что-нибудь еще.
— Если честно, это-то меня и беспокоит. Хани действительно профессионал. Он много работал над этой операцией. Подготовка, вербовка. У нас наладилось хоть какое-то доверие, у меня с ним. Это главное, что я узнал об арабах. Все или ничего, полное доверие или ноль. Но мы это потеряли. Мы стали… ничем, — опустив глаза, сказал он.
Хофман закрыл помятое лицо руками и потер заспанные глаза. Когда он заговорил снова, в его голосе был оттенок раздражения:
— О'кей. Мы накололи этого парня. Это было сделано с благими намерениями, но, будь я Хани, я бы не обрадовался. И будь я тобой, я бы тоже не обрадовался. У тебя были предчувствия. Ты мне говорил. О'кей? С этим все ясно.
— Но я не Хани, будь я проклят! И не ты. Я — это я, у меня есть работа, которую я должен делать. И я не собираюсь зарываться в чувство вины из-за того, что уронил мяч. Ради бога, мы же на войне. Эти дерьмоголовые закладывают по бомбе, считай, каждый день, а мы фигней страдаем. Мы занимаемся делами, о которых ты понятия не имеешь, знаешь ли. Но это пока тоже не срабатывает. Сегодня на брифинге президент спросил директора, не ушло ли все ЦРУ в отпуск.
— Иисусе Христе, — пробормотал под нос Хофман, мотая головой. — Эти парни делают все, чтобы убивать нас, а у нас кончились все возможные трюки, которыми их можно остановить. Это дело с Амари отняло у меня не меньше сил и времени, чем у Хани — его мелкая операция, а теперь и оно провалилось. Так что я уж буду заботиться об этом, благодарю покорно, а не о том, насколько болезненно мы накололи наших иорданских друзей.
В комнате воцарилась тишина. Феррис ожидал, что Хофман продолжит метать громы и молнии, но тот сидел молча, мрачный и замкнутый. Босс проигрывал. Все они проигрывали. Хофман прав. У них кончился запас трюков. Они ждали следующего удара, надеясь, что смогут поймать кого-нибудь из этих террористических сетей и выбьют из него всю подноготную вовремя, чтобы предотвратить следующую атаку. Это не стратегия, это дорога к поражению. Хофман продолжал молчать, и Феррис понял, что он ждет от него совета. Феррис снова вспомнил те идеи, которые бродили в его голове во время долгого и унылого перелета в Вашингтон. Слово, которое сказал Хани.