— Его не нашли. Говорят, по вашему приказу Хейлика Бактер столкнула труп в ручей. Собственно, именно поэтому я с вами так долго и разговариваю. Вы, преследуя сказочника, столкнулись с так называемой тенью ангела, и теперь, проиграв охоту, причем не более как частность, вы хотите, при этом не слишком теребя мозгулину, или познать, или победить ее. Эта тень нарушает привычность, она опасна, причем не только вам вообще или вашему сознанию в частности, но и всей нашей цивилизации. Помогая шаманам, тень тем самым угрожает ойкумене.
— Что же делать? — снова не сразу спросил Суппо Стейт.
— Легко вбить в голову гвоздь, и вытащить его из головы не составит особого труда, а вот вылечиться… — вновь применил миротворческий прием разговорчивый врачеватель. — Выздоравливайте, навигатор, и не сопротивляйтесь предназначению.
— Спасибо, доктор, на добром слове, и… как ваше имя?
— Моя фамилия — Лопатин.
И доктор вышел. Но уйти — не значит исчезнуть, а раствориться — это еще не значит убежать, а если откуда-то вытекло, то обязательно куда-то втекло, а если растеклось, то впиталось или испарилось, и поэтому суспензия всегда будет отлична от эмульсии. Фамилия умелого доктора — Лопатин, а значит доктор с такой фамилией не может исчезнуть просто так, и если временами он бывает неуловим, то неуловим по делу, с целью врачевания и излечения. Он не какая-то там эмульсия, тем более суспензия, он значимо и уверено двигается в пространстве госпиталя, где лечат дипломатов и детей, где восстанавливают телесные и духовные силы лучшие из демокрутов и вернейшие из тоталитар, где в одной из палат лежит на удобной кровати, на в меру мягком и в меру жестком медицинском матрасе навигатор по имени Суппо и по фамилии Стейт.
Доктор движется в объеме, ограниченном многоэтажным лечебным корпусом, в пространстве, очерченном прилегающей госпитальной территорией, и этот объем и это пространство, по большому счету всегда оставаясь свободными, в малом его деле иногда подчиняются ему. Вот и сейчас, в одном из кабинетов одного из этажей, ровно освещенным дневным светом, а если что — то искусственным и тоже как надо, его ожидают несколько белых тузов, причем не только из медицинской колоды. Достойное собрание это называется консилиум, а кабинет — ординаторской, там сверкающие халатами тузы выносят приговоры тем, кому лечат в госпитале тело и зачастую мозг.
Но кто эти достойные, что носят съемные, и от этого удобные белые одежды, и выносят, случается, смертельные приговоры?
Многие, те, у которых болезнь или ранение не сильно покоробило тело и совсем не задело сознание, думают, а вернее знают, что люди в белом называют себя врачами. У них много латинских имен, всех не упомнишь, и не всегда эти имена ужасны.