Ну а что же там, за границами красивого, но жестокого в своем медленном и равнодушном движении леса? Там, где акаций тоже немало, но в садах в достатке растут дружественные к человеку яблони, сливы и вишни. Где зреют арбузы и дыни, и вьется виноград на удобных для этого склонах. Виноград этот вкусен, не смотря на сочность черной земли. Виноград, а бывает и сливы, после сбора запирают водным затвором и получают вино, а из зерна, конечно же, выгоняют самогон в нехитрых устройствах. Вино, без разницы — сливянка это или изабелла, оно по-разному вкусное и одинаково крепкое, а самогон, если чист — то крепок, от него садится голос, а если мутноват — то легок, от такого садится печень.
Там, в полях, что окружили селение, дороги и лес, разлит пот настоящей работы. Без него не растет и не убирается зерно, которое потом хранят в больших и пыльных хранилищах. Пыльных черной пылью чернозема, и жаркое солнце, заглядывая сквозь местами дырявую крышу, подглядывает за действиями потных людей. Это та самая пыль, той самой, потревоженной людьми степной земли, что постоянно липнет к от работы влажным лицам и спинам, и быть может, скрипнет на зубах девушки по имени Эх Ты.
Там же, в том же селении, живет хозяин коней, жестокий человек. Это просто имя, или прозвище, а может быть выборная должность, по заслуге переходящая от человека к человеку. Прозванный этим именем суров, но целеустремлен, он знает секреты их приручения и быстрой объездки, учился этому с детства и, что удивительно, выжил, и до сих пор все так же ловок и достаточно быстр.
А эти кони, в юности своей твердой рукой обращенные в рабство, но проданные почти что сразу — ведь лошадиный век недолог и ограничен пятнадцатью годами, а молодость всего лишь четырьмя, проданные на ипподром, а позже в цирк — поэтому-то их шкура гладка, а походка игрива, эти кони, старея, попадают на бойню — если их вовремя не выкупят городские дети. При этом кони на счастье себе навсегда должны позабыть вкус и силу степного, свободой пыльного ветра.
И лес из акаций, куда их направляло жесткое стремя. В этом лесу время от времени между собой воюют люди и, проносясь на конях галопом по степи и рысью между известью побеленных домов, взведя механику пружинных затворов и блестя рвущейся в бой сабельной сталью, они осторожно въезжают в этот лес, внимательно всматриваясь в светло-зеленую листву и выискивая в ней усталых, но еще живых врагов, пригибаясь и уклоняясь от колючих веток. Ветви эти бывают полезны — к ним привязывают крепкие веревки, и враги — а зачастую среди них можно заметить бывших друзей, не дождавшись в акациях удачи, побрыкавшись, потом спокойно висят на них некоторое время. В результате в лесу появляются безымянные могилы — врагов, а на кладбище именные — друзей. Но и они со временем зарастают кустарником и вьюнами, и лишь только призраки помнят, или пытаются вспомнить их имена и причины раздоров.