— А я и не волнуюсь.
Выстрелив уничижительно-кумулятивным взглядом и не догадываясь, что взгляд ее именно так и называется, соседка больше не беспокоила его.
А за окном мелькание деревьев и домов, море расплавленным леденцом затопило горизонт — прекрасный мир йода, соли и вечерней халтуры шашлыков, но странно — его совершенно не волнует и не беспокоит так счастливо и случайно закончившееся сегодняшним утром бегогорное приключение, есть только внимание, вернее любопытство к огромным и прозрачным автобусным окнам. А кому и в кого стрелять по эту сторону гор? Соседка уже забыла о его существовании и поэтому не опасна. Разве что кусающие друг друга мафиози — но и они не враги себе здесь, на этих торгующих морем и солнцем склонах. Но все же заноза невнятной тревоги — как он мог потерять? Наверное, когда срывал с себя куртку — времени было в обрез. Скорее всего, вихри вертолетных винтов сделали свое дело, в любом случае он жив, а автобус несет его — куда? Лена… интересно, необычно, странно, но глядя на ее фото, он ловил себя на мысли, что он о ней не думал. А как можно, вспоминая и думая — не думать?
Оп! Он клюнул носом — коварная усталость все-таки договорилась с мягким сидением, а это лучше самокопаний. Склоны и дорога, как перевернутые чашки, как сбежавшие на скатерть капли, и калейдоскоп поселков — смесь русских, греческих и, наверное, абхазских названий мелькают на частых и от этого скучных знаках. Указатели подсказывают хозяину рулевого колеса и жизней пассажиров направление взгляда и необходимость важных торможений, а Алексею они напомнили слова юной любительницы препарированных абрикос: "Я люблю смотреть вслед уходящему мужчине, но только чтобы он не оборачивался". Словесные позы начала жизни, и интересно, а что она представляет из себя сейчас? Металлизированная сетчатка глаз, хрусталики из голубоватого стекла — как в триплексе, с бегающей шкалой в зрачке — для точного определения расстояния до врагов и до друзей, плюс детская улыбка. И поцелуй — все равно, что кубик Рубика кусать. С чего это он вдруг вспомнил ее? Ах да, он боится первого взгляда Лены — неожиданный и этим верный тест на металлогеничность. Абракадаброй татарских звуков и русских букв мелькнуло очередное название — во всем виноват автобус и долгое движение, и то, что он не умеет уходить, не оборачиваясь.
Черным юмором улыбнулась вкрадчивая мысль — хорошо, что он успел обернуться на звук вертолетов. А усталость и сонливость не справились с ожиданием встречи, не смогли, и глаза, как забытая и не выключенная днем лампочка не закрылись, грея веки ненужным вниманием к смене дорожных картин. Сжимаясь, упругое перед событием время все же истекло, и где-то часа через два за широкими автобусными окнами Алексей увидел знакомые брезентовые дюны и белый минарет туалета. Скоро! Проводив палатки взглядом и улыбнувшись морщившей нос попутчице, от возможной болтовни которой он так бесцеремонно избавился, Алексей направился к выходу. Дрожит пол, как палуба в сегодняшнем вертолете, кресла мягкими боками помогают бороться с качкой, а из-за зеленого бугра соснового бора вынырнуло и выросло белое здание пансионата, блеснув на солнце тонированными стеклами — райскими пайками в нарезку. Пора.