Хоть с этим повезло! Уверен?
Звякнул крышкой чайник, а перчатки брошены в похожую на скороварку, мутно блестящую медицинскую кастрюлю. Они в пятнах от медицинских изысканий, их пропарят и наденут вновь. А кабинет не так уж и страшен, нечего бояться — однажды пришлось побывать в роддоме и увидеть "вертолет" — вот где жуть.
Геморрой, и согласно рецепту в доме нет бумаги, а встречи лучших мест с офсетной печатью порождает приглушенные щеколдой вопли у уже переваривших гостей и воскрешает воспоминания о спокойной, но частично неудобной и местами жесткой советской жизни. Да он реаниматор! Сохраняя в памяти только приятное, гости часто забывают неудобства.
Геморрой, и ты уже наполовину мусульманин, и зависть к от бани до бани чумазым православным. Наблюдая в ванне за током воды, из-за плеча и из-за бедра, что неудобнее укуса локтя, он вдруг заметил мошку. Не комар, не клоп, не таракан, а маленькая мошка с длинными усами, прилетела, наверное, с цветов, попала в каплю и бьется теперь в течении, в границе воды и эмали. Вероятно у нее прозрачные крылья, но она слишком мала, они намокли и не видны.
Геморрой, и он, нависнув голым местом над ванной и мошкой, вспомнил другую границу — моря и суши, пляжа и волн. А в волнах, рядом, на расстоянии дыхания — прекрасная женщина, он раньше не видел таких. Только в фильмах, тех, что родом из Америки, но частями, придумано, не живо, и он знает — все это враки, притворство, кинообман. А она рядом, и волна — одна на двоих.
— Как после кораблекрушения, — сказала усталая она.
Действительно, волны то толкают, то тянут обратно уставшие тела, но он не может думать отвлеченно. Кораблекрушение? Да, наверное, похоже, он думал о ней.
— Ты красивая.
— Неправда, мне все врут.
Сколько ей лет?! Если она не понимает разницы между красотой и смазливостью? Четкая грань. А волны не то чтоб ласкают — бесцеремонно обходятся с ее до потрясения красивым телом, до невыдоха, бросая и смывая с плеч черный песок — остатки изгрызанных прибоем камней. Капли на загорелой коже, и в них сверкает солнце. Они не утонули, еле выплыли. У нее не только красивое, но и сильное тело, а он мужчина, и никто не хотел уступать, но ветер и открытые волны, и незаметно изогнувшийся, а затем и утонувший берег. Пришлось поддаться, но не друг другу, а вдруг разозлившемуся морю. Они сейчас встанут, и потемнеет в глазах, он еле удержит ее руку — но пока прибой играет их усталыми, но довольными опасным приключением телами. Всего полдыхания, как она красива, а в дыхании теплая соль, и на губах…