— Хо! А мы вас ждали.
Александр! Полузабытый комнатный приятель с фирменной столичной сонливостью он вырулил из-за угла по-шашлычному дымной таверны. В руках шуршит разовый пакет с несколькими стаканчиками мороженого в нем, и видно, что мысль растаять их еще не посетила. Плавки, загар и небритость изобличают его как закоренелого матрасника, с любопытством поглядывающего на странных, только что спустившихся с гор, диких рюкзачников. А с ним мальчишка — сын Даши, и почти обняв мерзлый стаканчик, он со сладкой кровожадностью грызет белый лед.
— Здравствуй, борода! — поприветствовал его Алексей.
Увидев эту самую бородку на лице приятеля, Алексей и на себя посмотрел как бы со стороны, и ужаснулся, представив свою небритую рожу. Как и положено, они не брились в походе, но щетина на его лице в два раза старше, чем у остальных, а значит страшнее не менее чем вдвое.
— Я вижу, ты и в самом деле зарыл топор для бритья.
— И "фор", и "афтер". Я такой, я шуток не люблю, — прорекламировал себя Александр, и вдруг отсалютовал всем: — Привет, голубой патруль!
— Почему голубой? — серьезно спросила Лена.
— Так говорят, — почувствовал вызов не только в ее взгляде Александр. — Но у вас цвет другой.
Неудачно схохмив, он решил прикинуться простачком, помня, что это ее они обсуждали, катаясь на фуникулере.
— Может быть и патруль, может быть и похоже, но не голубой, — спокойно разъяснила Лена, не обратив внимания на его слабое попискивание.
— Московская идиома? — догадался Игорь.
Он помнит — этот парень столичный хлыщ.
— Так ты из Мааасквы? — обрадовался Сергей.
— Красссавчик, — после привычной и к месту выдержанной паузы очнулся Борис.
Все рассмеялись, отдав должное ситуации и бородатой шутке, а Александр с деланным удивлением посмотрел на Алексея, отступая, но при этом как бы спрашивая его, что неужели он с ними и неужели до сих пор жив?
— Не бери в голову, — стандартно успокоил его Алексей, — чувство юмора еще не оттаяло. К вечеру все станут нормальными людьми.
— Вечером все там будем, — задумчиво кивнул приятель.
Тем временем Степаныч обнаружил и привел начальника лагеря. Он оказался очень даже приодет — рубашка и шорты, что вполне соответствует председательскому тулупу или комиссарской кожанке. Он бодр и весел, и это несмотря на то, что очень всем занят.
— Ну что, все живы? — серьезной скороговоркой выдал он, не оставляя пауз для ответов. — От впечатлений никто не умер?
— Все в порядке, — в тон ему ответил Игорь, — хотя некоторые были на грани, но их быстро пронесло.
— Пронесло? — переспросил беспокойный начальник и озабочено покосился на туалет, предмет его начальственной гордости и всеобщей необходимости.