Но троица и светловолосая быстрым хором взглянули на сладкую парочку, и спонтанная бесцеремонность несколько смутила их товарища. Тем временем его симпатичная соседка, умащиваясь рядом и делая при этом массу лишних, но притягательных для мужских глаз движений, почувствовав внимание напротив присяжных, сразу же нашла поддержку нейтрального адвоката в лице своей попутчицы.
— А мы вас заждались, совсем. Думали — не придете, — прерывая общее молчание, вежливо грохнул Мотор, играя взрывоопасностью в голосе.
— Волнуемся, в окошко смотрим, — почти зевнув, подал голос мушкетер, сидящий у окна.
Посмотрев на него, улыбнулась светловолосая. Улыбнулась и новенькая — причина легкой гусарской атаки.
— Так нельзя, — серьезно проговорил третий задний, — мы жеж живые люди.
— Сергей особенно живой, — пояснил соседке защищающий ее д`Артаньян.
— Сергей, — привстал Мотор, протягивая руку, и стал Сергеем.
— Люда, — поймала его ладонь девушка, — я заметила.
— Борис, — снова серьезно и даже значительно произнес сосед Сергея, благородно склонив голову.
— Тоже живой, но не такой серьезный, как кажется, — прокомментировал еще безымянный д`Артаньян, — пугает. С Леной вы уже успели познакомиться, ну а вон то приоконное существо с хитрым взглядом зовут Игорем.
— Игорем звать, — подтвердило "Существо", благодарно посмотрев на товарища, — всегда приятно услышать о себе что-нибудь хорошее.
— Согласна, — в тон ему ответила Люда. — А как зовут вас? — спросила она соседствующего д`Артаньяна, придав интонации заметную тень интереса.
— Рус-лан! — топором железного дровосека обвалился Сергей.
— Кешей его звать, — не давая раскрыть рта приятелю и выделяя слово "звать", сонно, но точно вставил Игорь-Существо.
— Иннокентий, — солидно подтвердил Борис.
— Убедили, смешное имя, — сдался Кеша-д`Артаньян.
— А мне нравится, — естественно и просто не согласилась Людмила, звякнув стеклянными кирпичами в той прозрачной и невидимой стене, которая, возможно, очень скоро отделит по случаю благородного Кешу от его не менее благородных товарищей.
Заворочался двигатель — и, кажется, вовремя. Закрываясь, вздохнули двери, и в салоне от этого стало жарче вдвойне, а из-за водительской перегородки показались голова и плечи джигита:
— Всэ здэс? Ныкаво нэ забылы? — с пастушеской заботливостью вопросил он и, приняв молчание за согласие, вынес гагаринский приговор:
— Тогда, поеэхалы!
Скрежет сцепления объявил собравшемуся сословию отпускников о продолжении их путешествия, автобус тронулся, а вокзал, как надоевшая декорация, покатился назад.