Группой рыцарей герцога, прорвавшейся на эту сторону ценой великих потерь, командует высокий воин с решительными жестами, умело перестраивает, свирепо орет, заставляя укрываться щитами.
— Кто это? — спросил я.
— Зигмунд Лихтенштейн, — ответил виконт Рульф.
— Кто он? — потребовал я.
— Барон из дальних северных областей Турнедо, — сказал он быстро. — С ним его верные вассалы, сыновья, братья, шестеро или семеро дядей…
— Слоны, — сказал я, — а не люди.
— У него самые крупные владения на севере Турнедо, — сообщил он.
Я вышел вперед и заорал:
— Прекратите! Предлагаю переговоры!..
Не сразу, но схватка затихла, поединщики отступили друг от друга, все еще закрываясь щитами и бросая друг на друга ненавидящие взгляды.
Я закричал:
— Герцог погиб!.. И все знатные лорды убиты!.. Но вы сражались настолько доблестно, что я, Ричард Длинные Руки, преклоняюсь перед вашей доблестью и разрешаю уйти.
Со стороны турнедцев вперед шагнул этот самый сэр Зигмунд, в самом деле гигант, с головы до ног в доспехах из металла со знакомым синеватым оттенком, узнаю работу гномов.
— Снова ловушка? — проревел он в ярости.
— Нет, — ответил я честно.
— А почему вдруг?
— Я рыцарь, — ответил я с достоинством. — Ваш герцог, да примет Господь его душу с миром, сам погиб и других погубил, не подумав о том, что за эти несколько дней мы сумеем поставить какие-то ловушки, чтобы компенсировать нашу малочисленность. Но вот вы, сэр Зигмунд, действовали очень решительно и умело. Думаю, если бы повели турнедское войско вы лично, нам пришлось бы намного труднее. Возможно, мы не удержали бы город…
Он слушал все еще с недоверием, но от похвалы выпрямился, расправил плечи, а глаза в прорези шлема гордо блеснули. За его спиной рыцари громко закричали хриплыми голосами, ударили рукоятями мечей и топоров в щиты.
— Ваш лагерь наши люди только что захватили, — сообщил я, — но вам вернут ваших коней и все личные вещи. Я благодарю вас за красивый бой, который вы показали моим рыцарям.
В рядах моих воинов царило замешательство, только сэр Вайтхолд, еще не понимая, зачем я такое говорю, крикнул с задором:
— Слава Ричарду Длинные Руки!.. Слава великому рыцарю!
Воины привычно откликнулись:
— Слава!
— Да здравствует!
— Ура…
— Слава его светлости…
Я вскинул руку, крики умолкли.
— Никто не выстрелит больше, — заверил я. — Вы можете взять с собой раненых. Убитых похороним с воинскими почестями на городском кладбище. Для раненых вам выделят повозки.
Зигмунд Лихтенштейн отсалютовал мне обнаженным мечом, затем торжественно поклонился.
— Сэр Ричард, — произнес он сильным голосом полководца, — я счастлив, что судьба столкнула меня со столь рыцарственным противником. Мы уходим и сохраним о вас память, как о человеке, кто умеет ценить доблесть и… ценит ее.