«Мне казалось удивительным то, что на сцену эйсид-хауса попадали люди вроде Inspiral Carpets — это было очень странно, — говорит Мэсси. — Музыка, заправляющая на этой сцене — даже вещи вроде Stone Roses, — не имела никакого отношения к культуре, на которой все это основывалось. Нас тогда это очень расстраивало, потому что мы все были во многом футуристами, а эти парни все больше тосковали по прошлому. Mondays вступили в игру, делая ремиксы на старые вещи, но всем было на это наплевать, потому что они были особенными, все знали: где они — там веселье».
Год спустя Шон Райдер согласится с Мэсси: «Ведь в конце концов, чем была манчестерская сцена? Несколькими людьми, которые ходили в несколько клубов и принимали экстази. Вся эта история с Манчестером не имела ничего общего с настоящими группами — если бы не экстази, никакой манчестерской сцены не было бы» {Melody Maker, ноябрь 1990).
Как бы то ни было, идея «Мэдчестера» стала чем-то вроде экрана, на который люди — и обитатели Манчестера, и жители других городов — смогли проецировать свои стремления и фантазии. Английская зима была как обычно пасмурной и дождливой, но казалось, кто-то зажег волшебные огоньки по всей Олдхэм-стрит. Основными цветами года стали сиреневый, оранжевый и ядовито-салатовый — такими были футболки, разукрашенные сердцами, цветами, улыбающимися солнцами и полуироничными слоганами вроде «На седьмой день Бог создал Манчестер» или «Родился на Севере, живи на Севере, умри на Севере». Нелепые джинсовые клеши беззаботно волочились по грязным лужам. Новый вид значил для манчестерцев больше, чем гордость за родной город, — это была радость от осознания того, что значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас, что город переживает свои самые славные дни. И что наслаждаться всем этим нужно именно сегодня, что нужно не упустить мгновенье. «Было такое ощущение, что произойти может все, что угодно, — говорит Грэм Мэсси. — Возможно, я как-то искаженно видел вещи, потому что был на самом гребне волны, но, по-моему, это был такой момент, когда все вокруг исполнилось энергии и надежды, и казалось, с каждым днем жизнь будет становиться только лучше и лучше».
Лучше всего это настроение передавал ксерокопированный фанзин комиксов Freaky Dancing, который с лета 1989-го раздавали бесплатно в очереди в Hacienda. Наивные и часто неумелые рисунки были полны страсти и веры и очень точно отражали ощущение жителей Манчестера, оказавшихся в центре бушующего урагана. Фанзин рисовали двадцатилетний Ник Спикмэн и десять его друзей, сделавшие себя самих и своих приятелей по Hacienda главными персонажами комиксов: Фиш, Сте, Мистер Биг, Амир, Ленивый Укурок и компания, их путешествия в Блэкпул, обжимания и обнимания на пляже («Как бы я хотел, чтобы весь мир чувствовалто же самое»), кислотные путешествия на скамейке в центральном парке («наши глаза были открыты, и мы видели Вселенную»), прыжки и крики на рейве Live the Dream («сделай всех, Стиви Уилльямс!»), нечаянная встреча в автобусе со старыми школьными друзьями, которые не понимают, как ты мог так сильно измениться («Больше я с этим странным парнем не разговариваю»), возвращение на работу в понедельник и мечты о пятнице, которая уже прошла, и пятнице, которая скоро наступит.