Экстази-культура помогла возрождению центра Манчестера, но оптимистичные защитники свободного рынка «ночной экономики» имели склонность закрывать глаза на то, что такая экономика построена на преступных сделках, а это не очень-то хорошо сочетается с идеей возрождения города. Когда в 1991 году вновь открылся Hacienda, проблема с бандами стояла все так же остро. Группировки Сэлфорда и Читхэм-Хилла сначала внедрялись в клубы как торговцы наркотиками, а со временем ставили своих людей на вход. К 1996 году многие из них открыли легальные охранные фирмы и получали деньги за поддержание в городе хрупкого спокойствия. С этой вечной дилеммой сталкивался любой город, возрождающийся за счет своей ночной жизни: клубная культура традиционно представляет собой маргинальную экономику, тесно связанную с торговлей запрещенными наркотиками, и поэтому привлекает к себе преступников и дельцов черного рынка. Восстановить былое могущество после жарких 80-х было делом не из легких, но Манчестер пытался создать себе новый образ международной культурной столицы, и ему предстояло решить еще множество сложных вопросов, встающих перед всеми меняющимися городами в последнее десятилетие миллениума.
Некоторым казалось, что единственный выход из положения — это оставить прошлое позади. К концу 1996 года новый авангард клубной культуры Манчестера отказался от массового хаус-сообщества, созданного его предшественниками, в пользу микросообществ, образовавшихся вокруг обособленных музыкальных стилей — таких как джангл, техно, американский гараж, которые, как им казалось, должны были разрушить однообразие массовой культуры эйсид-хауса и указать новые пути развития музыки.
В июне 1997 года, через несколько недель после празднования своего 15-летия, Hacienda закрылся и объявил себя банкротом. Долги клуба составляли 500 000 фунтов. Полиция только что завершила очередную затянувшуюся операцию наблюдения за клубом и требовала, чтобы суд отобрал у него лицензию, поскольку у здания Hacienda произошло умышленное убийство: 18-летний юноша разозлил сэлфордскую банду, считавшую некоторые части клуба своей собственностью. Говорят, полицейские тогда уверяли, что город станет куда более приятным местом, если в нем не станет этого клуба. Наступал конец беспокойной, пленительной эры, и наивная эйфория 1988 и 1989 годов казалась тогда чем-то немыслимо далеким.