Вопросов не было. Клот отпустил всех, как обычно, просто повернувшись к ним спиной. Сарторис уже хотел уйти вместе со всеми, но начальник тюрьмы окликнул его.
– Капитан.
Замерев в дверях, Сарторис глубоко вздохнул. Головная боль ушла ещё глубже, застучала ещё сильнее, как разросшееся зубное воспаление в одной из передних пазух. Дверь закрылась за его спиной. В пространстве комнаты, которое резко сжалось, осталось только двое.
– Я не совершаю ошибки, направляя вас вместе со всеми?
– Простите, сэр?
– Сэр, – на лице Клота опять заиграла улыбка, бледная тень предыдущей. – Давно я не слышал от вас этого слова, капитан.
– Мы не особо видимся в последнее время.
– Мне хорошо известно, что этот рейс вам особенно… неприятен, – сказал Клот.
Сарторис стал истово молиться про себя, чтобы начальник тюрьмы не стал опять тереть подбородок. В противном случае капитан уже не был так уверен, что не поддастся страстному желанию двинуть ему прямо по напыщенной и недовольной физиономии.
– После произошедшего две недели назад я ждал вашего прошения об отставке, но оно пришло от доктора Коди.
– Почему?
– Она видела, как вы хладнокровно убили заключённого.
– Её слово против моего.
– Ваши устаревшие методики допроса больше не подходят, капитан. Империя расходует на вас намного больше, чем получает отдачи.
– При всём уважении, сэр, Лонго был никто, воришка…
– Этого мы больше никогда не узнаем, не так ли?
Сарторис чувствовал, что кулаки сжимаются сами, а ногти уже режут ладони, пронизывая кожу острейшей болью.
– То есть вы не хотите, чтобы я участвовал в разведгруппе, господин начальник тюрьмы? Главное – скажите.
– Напротив. Считайте, что этим заданием вам дана возможность искупить свою вину если не передо мной, то перед Империей, которой мы оба многим обязаны. Это понятно?
– Да, сэр.
Клот развернулся и внимательно посмотрел на него, будто искал признаки сарказма или издёвки. За десятилетия службы Джарет Сарторис побывал в самых разных концах галактики и жил в условиях, каких не пожелаешь и самому лютому врагу. Он мог заснуть в таких местах и совершить такие неописуемые поступки, что готов был распродать себя на органы, лишь бы забыть. Простое «да, сэр» на этом фоне звучало не хуже, чем всё остальное.
– Значит, вам всё ясно? – спросил Клот.
– Предельно, – ответил Сарторис.
Клот церемонно повернулся к нему спиной. Кабинет начальника тюрьмы был намного больше любого другого помещения на барже, но для Сарториса и этого было мало. Когда его обдуло прохладным воздухом из коридора, он понял, что форма в подмышках полностью пропотела.