Глава 6. Мёртвые мальчики
– Будешь туда пялиться, – сказал Кейл, – обязательно покажется какая–нибудь мерзость.
– Уже показалась.
Триг сидел на привычном месте в камере и смотрел сквозь прутья. В камере напротив двое заключённых–родианцев, которые сидели здесь ещё до того, как они с Кейлом и отцом прибыли на баржу, стояли у решётки и смотрели злобными взглядами. Иногда они что–то бормотали друг другу на непонятном Тригу языке, тыкали в него с братом пальцами и издавали шум, похожий на смех.
В данный же момент они просто смотрели.
Прошло почти два часа с тех пор, как на барже объявили режим строжайшей изоляции. Триг уже не помнил, когда всё произошло. Это первое, что у тебя забирает Империя вместе со свободой – чувство времени. Оно тебе уже не понадобится. Поэтому Триг ориентировался по ощущениям тела, когда пора есть, спать или тренироваться.
Сейчас оно говорило, что нужно бояться.
Шум из коридора был громче, чем можно было ожидать. Стоя у самых прутьев, Триг различал отдельные голоса пленников, рычащих на общегалактическом и тысяче других языков. Они требовали объяснить, почему баржа остановилась и когда вновь отправится в путь. Из–за отклонения от обычного распорядка у всех кружилась голова и возникало беспокойство. Кто–то требовал воды, другие – еды, третьи кричали и лопотали, истерично и невнятно смеясь. Откуда–то слышался зычный грудной рык – видимо, это был вуки, подумал Триг, хотя по большей части те из них, кого он видел на борту, держалась спокойно, если их не злить. Кто–то стучал металлическим предметом по стенкам своей камеры – ровное и постоянное бум–бум–бум. Наверное, если долго слушать, можно сойти с ума, подумал Триг.
– Всё! Хватит! – раздался голос стражника. – Ещё кто высунется – угодит прямо в карцер!
Повисла тишина, кто–то зевнул… а затем истерично захохотал. Затем – ещё кто–то, за ним – дикий гортанный крик, и весь уровень оказался погребён под лавиной шума громче прежнего. Триг закрыл уши руками и снова повернулся к коридору. А потом удивлённо отпрянул назад.
– Уэмбли, ты меня напугал.
– Два мёртвых мальчика, – сказал рядовой Уэмбли с искренним сожалением. – А ведь вы мне нравились. Приличные ребята, чего не скажешь о большей части содержащегося здесь отребья, но…
Стражник вздохнул. Это был толстяк уже далеко за пятьдесят с обвисшим лицом, венами на носу и глубокими морщинами под водянистыми глазами. Эти глаза были созданы для слёз, рот – для смеха, а плечи – для изъявления равнодушия. Уэмбли был ходячим чудом навязчивого самовыражения.
– Мне вас точно будет не хватать.