На шестой день после большого снега Квиллеру удалось отправить письмо. Он также договорился отобедать с Джуниором в закусочной «У Луизы», намереваясь вручить ему то самое золотое кольцо и другие интересные вещи, которые отыскал Коко.
Однако когда он собрался выйти из дома, чтобы встретиться с Джуниором, то обнаружил, что ящик письменного стола полуоткрыт, а коробочка с кольцом исчезла.
— Чёрт бы побрал этих кошек! — вскипел Квиллер.
Он был уверен, что это Юм-Юм открыла ящик своими изящными длинными коготками, и не сомневался в том, что именно Коко, этот Фейген[15] в кошачьем обличий, подбил её на столь бесчестный поступок. Времени на то, чтобы обшарить пятнадцать комнат и пятьдесят чуланов, у него не было, и он поспешил в закусочную, где Джуниор уже дожидался его, сидя в отдельном кабинете.
Редактор встретил его вопросом:
— Надеюсь, ты не забыл принести дедушкино кольцо?
— О чёрт! Ну конечно же забыл! — с досадой воскликнул Квиллер (подобная импровизация не составила для него никакого труда).
— Дежурное блюдо сегодня, — возвестила Луиза, кладя на стол перед ними два меню в твердых папках, — фасолевый суп и сандвичи с ветчиной.
— Просим минутку на размышление, — сказал Квиллер, — а пока принесите нам, пожалуйста, кофе.
Из внутреннего кармана пиджака он извлёк пожелтевший от времени и почерневший на сгибах листок бумаги.
— Тебе знаком этот почерк, Джуниор?
— Так писала бабушка!
— Это черновик стихотворения, которое без указания на автора было включено в программу поминальной церемонии, — помнишь, о бабочке, потерявшей своего возлюбленного?
Джуниор в убыстряющемся темпе, как и подобает искушенному редактору, прочитал стихотворение.
— Думаешь, это она написала?
— Во всяком случае не Китс и не Вордсворт. Думаю, твоя уравновешенная бабушка имела бурное прошлое.
— Возможно. Джоди всегда уверяла меня, что бабушке есть что скрывать. Как только женщины могут чувствовать такое?
Появилась Луиза и подала им кофе.
— Ну, мальчики, решили, что будете заказывать? — спросила она.
— Пока нет, подумаем ещё несколько секунд, — ответил Квиллер. Затем он извлек из кармана конверт с почтовым штемпелем Лок-мастера, датированным 1929 годом. Внутри конверта лежало письмо, начинающееся словами: «Моя дорогая Синара…»
— Господи боже мой! — возопил Джуниор. — Ты уверен, что мне следует читать это? Ведь любовные письма, написанные другими, порой звучат так банально…
— Читай! — повелительным тоном сказал Квиллер.
17 ноября 1929 г.
Моя дорогая Синара!
Прошлой ночью я взобрался на крышу конюшни и смотрел туда, где ты сейчас — нас разделяют тридцать миль — но я могу и на этом расстоянии ощущать тебя рядом — чувствовать тебя — вдыхать твой аромат — аромат свежих фиалок — После шестнадцати месяцев жизни в раю — сейчас, когда ты далеко, я как будто попал в ад — бессонные, томительные ночи — в мечтах о тебе — Я хочу взобраться на силосную башню — и броситься вниз на камни — но это убило бы мою мать — и причинило боль тебе — а ты и без того настрадалась из-за меня — Итак, сердце мое — я ухожу — так будет лучше — и молю тебя позабыть обо мне — возвращаю тебе кольцо — и думаю, что может быть однажды — настанет день и мы встретимся среди радости и света — а сейчас — обещай забыть меня — Прощай — моя Синара -