У Квиллера с Полли вошло в привычку проводить субботние вечера вдвоём, а в эту субботу вечер был вдвойне приятен, так как со Дня благодарения осталась ещё индейка, которую Полли украсила соусом карри с грибами и луком-пореем, а на гарнир приготовила чечевицу. Сейчас они без опасений могли называть птицу её настоящим именем — индейкой.
— Как ты думаешь, Милдред всё ещё переживает смерть своего мужа? — спросила Полли. — Я так думаю, что нет. Они с Арчи исключительно подходят друг другу, и их совместная жизнь пойдет без проблем… Расскажи мне, как прошло шествие.
— Мне бы не хотелось вспоминать это, — ответил Квиллер тусклым голосом.
Она знала, что лучше в таких случаях не настаивать.
— Около восьми мне должны позвонить, — сказал он, — и я бы хотел, если ты, конечно, не против, поговорить без свидетелей.
— Ну конечно, я не против, — ответила она, однако губы её задрожали. Ведь он даже не сказал ей, кто должен звонить.
Было ровно восемь, когда зазвонил телефон. Квиллер перенёс аппарат в спальню и плотно закрыл за собой дверь. Полли включила посудомоечную машину.
В трубке зазвучала тоскливо-извиняющаяся скороговорка Селии Робинсон:
— О, мистер Квиллер, простите меня за то, что я вела себя с вами неподобающим образом! Вы, наверное, подумали обо мне невесть что? Я никогда не думала о вас ничего подобного тому, что вам наговорила. Я просто боялась, что нас подслушивают. Сейчас я звоню вам из автомата.
— Разве вы не подключены к коммутатору парка? Я считал, что все его обитатели пользуются такой услугой.
— Да! Да! Но Клейтон уверен, что все аппараты в парке начинены жучками. Я всегда считала, что он надо мной смеется, но когда вы упомянули о чем-то незаконном, я разволновалась. Я решила, что довольно опасно разговаривать с вами. То, что вы мне сказали, правда? Вы ведете расследование?
Опыт, который он приобрёл, занимаясь подобными делами, не исключал возможности того, что Селия Робинсон могла являться соучастницей преступной группы и её целью сейчас было заставить его раскрыть карты. Однако покалывание над верхней губой, которое ощутил Квиллер, явилось для него знаком, что следует рискнуть и вступить в игру. У него был уже заготовлен план. Он сказал:
— Я всего лишь репортер, и у меня есть подозрение, что бабушка Гудвинтера явилась жертвой мошенничества.
— Боже мой! Вы собираетесь предать это огласке?
— Пока что у меня нет достаточных улик, и здесь я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы ведь считаете миссис Гейдж порядочной женщиной и не откажетесь без какого-либо вреда для себя вывести на чистую воду тех, кто её обобрал? Я уверен, ваш внук одобрил бы это.