Страшно представить, чего недоставало у ропчущих и жалующихся собратьев по перу, — может, они хотели, чтобы их носили в заплечных корзинах?
* * *
Среди версий, которые подобрал сын Жданова для объяснения ярости своего отца в 1946 году, есть и такая: «Ленинградские писатели-блокадники, сполна пережившие трагедию, ревниво относились к триумфальной встрече частью интеллигенции города вернувшихся из далекой эвакуации Зощенко и А<хматовой>». (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 302.) К чувствам писателей-блокадников, несомненно, следует отнестись с величайшим презрением — ведь все потеряли человеческий облик, все морально опустились, а Ахматова не потеряла и не опустилась. Особенно сильно подопустились врачи — ведь у них было на что менять свою совесть.
* * *
Ахматова считает, что Гаршин обарахлился антиквариатом во время блокады, торговал казенным спиртом, брал взятки.
М. Кралин. Победившее смерть слово. Стр. 227
Сэр Исайя Берлин приехал в послевоенный Ленинград с целью по дешевке (дешевизна объяснялась чрезвычайно высокой смертностью и возможностью обменять книги на еду во время блокады) купить букинистические и антикварные книги. Он пишет об этом совершенно спокойно. Собственно, почему бы этого было ему и не делать? Во время самой блокады некоторые, кто был еще жив, чтобы не обезуметь, занимались какими-то своими привычными и любимыми делами, которые могли казаться абсурдными на сторонний взгляд. Кузина Пастернака, например, писала работу «Гомеровские сравнения» (со сходящей с ума матерью, с собственной цингой). К весне закончив «Сравнения», я стала искать работы, которая не требовала бы книг и литературы. <…> В постели я много думала о давно вынашиваемой работе по проблемам античного реализма <…> (Происхождение литературной интриги. Пожизненная привязанность. Переписка с О. М. Фрейденберг. Стр. 249). Владимир Гаршин, коллекционер, мог заходить в антикварные магазины и что-то там покупать — ведь кто-то же приносил туда вещи в расчете именно на такой случай. Но Гаршин не был из тех людей, которые были способны обокрасть умирающего, как бы ни хотела таким представить его потомкам Анна Ахматова.
* * *
Анна Андреевна не пережила по-настоящему войны. А Гаршин понял, что он гипертоник, человек обреченный <…> Но он усиленно работал, даже возглавил научную деятельность ВИЭМа, был заместителем директора по научной части. <…> во время блокады был его взлет, потому что она как бы очистила его от всех подозрений, ведь во время гражданской войны он служил у белых. Как видим, очистила вовсе не от всех подозрений — Анна Андреевна Ахматова возвела на него новые.