В восемьдесят девятом, во время летней кампании полным провалом закончилась попытка взять штурмом Джелалабад - столицу приграничной с Пакистаном провинции Нангархар, ключевой город на трасе Пешавар - Кабул и один из крупнейших городов страны. При отражении штурма были впервые массированно применены огнеметы РПО-А Шмель, которых моджахеды не имели, это привело к тяжелейшим потерям и моральному надлому моджахедов, участвовавших в штурме. Новое оружие было ужасно -в эпицентре взрыва человек сгорал до пепла и даже нечего было предать земле по положенному обряду.
Летняя компания восемьдесят девятого отчетливо показала, что Пакистан, а за ними с США*********** плюнули на все договоренности, которые были достигнуты в Швейцарии, в Женеве между советскими и американскими дипломатами о прекращении помощи с обеих сторон. Пакистан не только продолжал оказывать помощь - впервые за всю кампанию в восемьдесят девятом в Хосте и Джелалабаде в бой пошли целые подразделения пакистанской армии, в форме и с бронетехникой. До этого, что бы не происходило - Пакистан не осмеливался пойти на такое, понимая, что за этим может последовать удар советской армии по самому Пакистану, который пакистанская армия, до этого просравшая две индийские войны не смогла бы отразить. Теперь, когда советских войск не было, и когда новая попытка помочь Афганистану вызвала бы в мире взрыв недовольства - Пакистан вмешался в конфликт уже в открытую. Добиться, несмотря на приложенные усилия, удалось немного - был взят, наконец, Хост, который не имел уже никакого стратегического значения, и была попытка взять Джелалабад, окончившаяся поражением. Афганская армия, несмотря на все негативные процессы все же оставалась боеспособной, на стороне власти остались лишь те, кому терять было нечего, и кто намеревался стоять насмерть. Шел массовый набор женщин в отряды самообороны - женщины, позоря афганских мужчин брались за оружие, они знали за что они сражаются - за то чтобы не быть бессловесной скотиной в парандже. Кампания восемьдесят девятого года могла бы очень многое изменить - в том числе и историю всего мира - если бы не грызня, не прекращавшаяся даже под грохот орудий в партии НДПА, ставшей партией Ватан, Отечество.
Алим ничего этого не знал. Он надел принесенную с утра форму, новенькую, хрустящую - старая была вся изорвана и испачкана кровью, сделал несколько шагов по палате, отмечая, что дышать по-прежнему тяжело - как в палату с шумом открылась дверь, и ввалился полковник Саид Джан. Тот самый, которого он спас. Был он в штатском и встречал его, как встречают своих больных шурави - с сумкой, в которой что-то позвякивало.