Вот такая вот была веселая девушка…
Обхохочешься.
Татка гибко подобрала под себя ноги и села по-турецки, ничуть не стесняясь обнажившейся груди.
А чего тут?
Такой груди стесняться – себя не уважать.
Бесенята в ее серых глазищах запрыгали еще веселее.
– Ой, Глебчик! А ты что, не помнишь ничего, бедняжка? И как у мужика моего меня из-под носа украл, не помнишь? И как он нам в след убить тебя грозился, тоже не помнишь?
Глеб сглотнул внезапно ставшую очень густой слюну.
Рисковать жизнью при его дурацкой профессии дело, конечно, привычное, даже обыденное.
Но, чтобы вот так, по-глупому…
Ай, осел…
Нда-с…
Что делать-то?
Татка внезапно расхохоталась.
– Ой, да не пугайся ты так. Не бледней… Мой папик мушшина канэшна сурьезный, но уж не настолько же… Да к тому же, и не в Москве он вовсе. В Чикаго. На конференции на какой-то. А Витька, охранник, молчать будет – как рыба. Я ему однажды такой минет сделала… Ты даже не представляешь… А сама фотоаппарат на столик на выдержку поставила, да и развернулась в нужном ракурсе. Так что он теперь не папику служит. А мне. Если я спалюсь – ему точно кранты, я его предупредила, когда фотки показывала, что пленочки в банке в ячейке лежат, туда он вовек не доберется…
Глеб хмыкнул и потянулся за сигаретами. Прикурил сразу две: одну себе, другую Татке.
Та с удовольствием затянулась, кивнула с благодарностью.
– Ну, а если серьезно, – спасибо… Давно так не трахалась. У тебя там что, штырь какой зашит, что ли? Только кончишь – и по новой… Часа четыре с меня не слезал…
Глеб, неожиданно для себя самого, смутился.
– Серьезно?
– Серьезней не бывает. Я даже пососать твою красотищу как следует не успела: опрокинул на спину, и как давай наяривать! Потом перевернул – и по новой. Не разбирая, в какое отверстие бедную девушку имеешь. Я, наверное, раз семь кончила, как десятиклассница. А попка, между прочим, до сих пор болит… Разворотил там все, аж, по-моему, до кровищи…
Глеб, бедолага, покраснел.
До самых корней волос:
– Слышь, Тат… Ты извини меня, дурака. У меня просто женщины два месяца не было. Я ж только что из Чечни…
– Ты что, с ума спрыгнул, – «извини»! Я такое «извини» тебе устрою!! Я ж говорю – семь раз кончила, такой кайф получила, а он – «извини»… Ой… – Татка распахнула еще шире свои и так невозможно большие серые глазищи. – Ой… Два месяца?! Ты что, серьезно, два месяца ни с кем не трахался? Вообще?!!
Глеб неожиданно расхохотался.
– Ну ты, Наташка, даешь… Я ж тебе говорю, только вчера из Чечни прилетел, из командировки. Кого я там трахать мог, Басаева, покойничка, что ли? Или самого Масхадова?