Когда кисть выпала из пальцев Кейтлин, он поднял голову. Девушка пошатнулась, и Мейсон, мгновенно оказавшись рядом, подхватил ее в тот миг, когда она готова была упасть.
Несколько секунд она неподвижно покоилась в его руках. Когда же Мейсон приподнял ее, чтобы отнести в дом, Кейтлин открыла глаза и слабо запротестовала:
— Нет...
— Тебе нужна помощь.
— Я в порядке.
— В беспорядке, — проворчал он.
— Просто закружилась голова. Пусти, Мейсон.
— Тебе надо куда-нибудь в холодок.
— Позже. Сперва... сперва я докрашу.
— Нет, Кейтлин. Ты доказываешь, что ты сильная и стойкая, но это еще не повод устраивать себе солнечный удар. Так поступают только глупцы.
Она протестовала все время, пока он нес ее к дому, правда, протестовала слабо.
— Пусти же меня наконец, — просила Кейтлин, уронив голову на грудь Мейсона.
— Нет.
— Я слишком тяжелая, чтобы тащить меня всю дорогу.
— Ты легкая, как младенец, — сообщил он. — Ты что, перестала есть?
Неделей раньше, сидя на лошади позади Кейтлин и обнимая ее за талию, Мейсон с неудовольствием отметил ее худобу. Теперь, неся Кейтлин на руках, он был поражен ее невесомостью.
На этом, однако, сходство с ребенком и заканчивалось. Девушка у него на руках была сама женственность: мягкая и нежная, несмотря на свою жуткую худобу. Кейтлин сводила мужчин с ума, даже не желая того.
Мейсон толчком распахнул незапертую дверь дома. Кейтлин попыталась встать на ноги, но он держал ее на весу, прижимая к себе.
— Ты уже можешь меня отпустить, — сказала она.
— Что за спешка?
— Ты же знаешь: я не хочу, чтобы ты меня нес.
— Уже несу.
— Все равно... Мы уже в доме. Мейсон... Мейсон, ты куда?!
— В твою спальню.
— Нет! — вырвалось у Кейтлин.
Мейсон не обратил внимания на ее вопль. Не останавливаясь, он уверенно миновал переднюю, зал, коридор. Пять лет не притупили воспоминаний, он прекрасно знал, где комната Кейтлин. Не прошло и минуты, как он уложил ее на постель.
Оглядываясь, Мейсон видел, что ничего не изменилось. Комната осталась точно такой, Как он помнил: бело-розовые занавески, густо-розовый ковер, полка плюшевых зверюшек, которыми Кейтлин одаривали в детстве и с которыми она не расставалась. Кровать, покрытая чем-то пушистым и радужно-ярким. Вопиюще женственная комната, полная противоположность колючей своей хозяйке.
— Какая же Кейтлин настоящая? — внезапно спросил он.
— Не понимаю.
— Нежная и женственная или упрямая и независимая?
Их взгляды встретились.
— А как тебе кажется? — В зеленых, затененных усталостью глазах Кейтлин светилось любопытство.
— Смесь и того, и другого? — предположил Мейсон. — Я прав?