— И тебя не смущает, что я жила с Грегори? — наконец решилась спросить Моника.
— Нисколько. — Он улыбнулся и прищурил глаза. — Ты ведь тогда не знала о моем существовании.
— Ты можешь хоть иногда быть серьезным?
— А зачем? — удивился Энтони. — Я серьезен в своей любви к тебе, и, по-моему, этого вполне достаточно.
Он перехватил Монику, притянул к себе и усадил на колени. Она спрятала лицо у него на плече, обняла, прижалась всем телом — и все тут же встало на свои места. Когда он был рядом, не существовало ничего вокруг и ничто не имело значения.
— Знаешь, я думаю, Грегори не был бы против нашего брака.
— Что?
Моника от удивления попыталась привстать, но руки Энтони, сильные, уверенные руки, крепко держали ее, не отпуская от себя ни на мгновение.
— Да, я прошу тебя стать моей женой. А что тебя так удивляет?
Он нежно поцеловал ее, коснулся губами карих, опушенных густыми ресницами глаз и высоких скул. Моника была настолько растерянна и удивлена этим предложением, о котором, конечно, мечтала, но не надеялась, что услышит его так скоро.
— Ты согласна?
— Кажется, да. Но... Ты уверен, что действительно этого хочешь? Мы ведь почти ничего не знаем друг о друге.
— Тем интересней будет наша жизнь. Представляешь, ты станешь каждый день удивлять меня чем-нибудь новеньким. — Энтони усмехнулся и добавил с задумчивым видом: — Опять же, какая экономия на одежде, когда жена — модельер.
Моника не выдержала и рассмеялась.
— Нет, ты все-таки неисправим.
— Но я ведь подхожу тебе?
— Вполне.
— И ты берешь меня в мужья?
— Да, любимый, в радости и в горести, пока смерть не разлучит нас, — торжественно произнесла Моника.
— Не разлучит, — уверенно ответил Энтони. — Это я тебе обещаю.
Моника выглянула в окно и улыбнулась — солнечный свет заливал все вокруг, чистое небо было глубокого синего цвета, кое-где в высоте проплывали белоснежные перистые облачка. Тело болело, особенно ныли ноги. Ничего удивительного: ведь вчера ей давали первый урок езды верхом. Энтони сдержал свое слово и сделал подарок сразу и молодой жене, и старой подружке Изабелле, купив гнедого красавца-жеребца, ахалтекинца.
Все было замечательно, и даже Изабелла почти перестала ревновать, но физическая нагрузка оказалась слишком большой, А если учесть, что они с Энтони проспали не больше двух часов... И через пять дней после свадьбы Моника никак не могла до конца поверить в свое счастье, хотя ее муж не переставал предоставлять доказательства своей любви ежеминутно — поцелуями, нежными прикосновениями или просто восхищенными взглядами.
— Собирайся, нам надо ехать.