– Видимо, получим что-нибудь к концу недели. – Я поднял голову. – Это очень волнует тебя, дорогая?
– Невольно возникает беспокойство.
– Пожалуйста, не волнуйся. Возникни какая-то проблема, мне бы сообщили. Думаешь о своей новой жизни?
– Конечно.
Я посмотрел на эту печальную красивую женщину и подумал о Максе, сломленном Максе, торжественно говорящем о вероломстве, лживости. Нет, это было нелепо, и я постарался забыть о его словах.
Стелла никогда не доставляла беспокойства ночным дежурным. Не смела – любое беспокойство дало бы им понять, что она не приняла таблеток. Спящее тело никогда не предавало ее. Санитарки ни разу ее не будили, поэтому она полагала, что выглядит крепко спящей. Днем скорбящая женщина, ночью – спящая без сновидений. В последние дни перед танцами она все время играла роль; у нее не было возможности снять маску и сбросить маскарадный костюм.
Окружающие женщины с каждым днем волновались все больше. Для пациенток эти танцы очень важны. Какая поднималась суматоха! Стелла пошучивала по этому поводу. Разумеется, я присутствовал на этих танцах столько раз, что и счет потерял, и улыбался при мысли о приливе подавляемой истерии, которая охватывала женский корпус перед этим великим событием.
– К тому же сейчас полнолуние, – напомнил я.
– О, дорогой, – отозвалась Стелла, – это очень плохо.
– Да нет, плохо бывает наутро после танцев. Такой спад напряжения. Многие женщины на другой день выглядят очень подавленно.
– Придется быть начеку.
– Ну, за тебя я не беспокоюсь. Собственно, если не хочешь, можешь не ходить. Я прекрасно тебя пойму.
– И слышать об этом не желаю, – с вызовом проговорила Стелла. – Не пойти на танцы? Это очень антиобщественно.
– О тебе пойдут толки. Ты ведь это понимаешь?
– Да, понимаю, – кивнула Стелла.
Когда ее вели мимо террас обратно в палату, она, видимо, поняла, что ее беспокойство излишне. Но, решив по дипломатическим соображениям пойти на танцы, она начала, как ни странно, дожидаться их. Думаю, она решила дозволить тому, что там произойдет, определить ее судьбу.
Пациентки уже рассыпались по всему центральному залу, когда привели мужчин. Последние несколько часов атмосфера в отделении все накалялась, пока не дошла до такой степени предвкушения, которая могла окончиться только разочарованием. Неистовые женщины в разной степени раздетости ходили по коридорам в поисках заколок, духов, косметики. Пререкания из-за дешевой брошки грозили перерасти в потасовку, если бы не вмешалась санитарка. Были вопли, слезы, было много глупой болтовни молодых пациенток о любовниках и романах. Более зрелые женщины пытались оставаться спокойными, однако трудно было не поддаться охватившему палату настроению, и они к семи часам тоже начали взвинчиваться.