— Какая красота, — говорю я. рассматривая замысловатый узор деревянных панелей — маки, тростник и нечто похожее на ярко-красные оливки.
— Рене Пру был истинным мастером растительного декора.
— М-м-м, — соглашаюсь я, жалея, что нельзя в один миг загрузить себе в голову полный курс истории искусств, как в «Матрице». — Мне очень нравится, что панели как будто глазированы медом!
Тайлер проводит пальцем по поблескивающему лаку.
— Видишь эти диагональные полоски? Посмотри, когда мы подъедем вон к тем домам, солнце будет то появляться, то исчезать, и получится эффект, похожий на стробоскоп…
— Ух ты — как будто эти полоски вспыхивают! — ахаю я.
— Это что-то, правда? — Тайлер улыбается моему восторгу.
— Мне ужасно нравится!
— Мне нравится, что ты здесь со мной, — говорит Тайлер.
Я отпиваю из пустой чашки.
— Еще чаю? — предлагает он.
— Нет, спасибо. Наверное, пора начинать переодеваться к ужину — ты говорил, в семь мы должны быть уже там?
Тайлер кивает.
— Я сейчас побреюсь, а потом подожду тебя в баре.
— М-м… Тайлер…
— М-м… Ким…
— В буклете написано: «Никакой вечерний наряд не будет слишком роскошным для Восточного Экспресса». Это правда?
— Чистая правда. — кивает он.
Кажется, расшитое бисером платье, которое мама положила мне в чемодан, все-таки на что-то сгодится.
Очень странно осознавать, что Тайлер — всего в метре от меня. Тем более что я собираюсь раздеваться. Я проверяю, заперта ли разделяющая нас дверь, осматриваю панели — нет ли там щелей, а потом изучаю миниатюрный умывальничек. Стриптиз с умыванием, значит.
За стеклом в даль убегают поля. Приятно для разнообразия полюбоваться видом за окном, а не пялиться на кафельные стены. Я стараюсь поливать водой только под мышками и ненароком не заплескать чуть выцветший рыжевато-бирюзовый ковер, как вдруг меня окутывает тьма — хоть глаз выколи. Только через пару секунд я понимаю, что мы въехали в тоннель. Я не хочу рисковать и по ошибке нажать на кнопку вызова стюарда, вместо выключателя, поэтому замираю во тьме, чувствуя, как по мне стекает вода и мыльная пена. Так продолжается до тех пор, пока мы наконец не выезжаем на свет.
Споласкиваясь, я замечаю, что мы уже остановились у платформы. Такое чувство, будто я опять у Лазурного Грота, но на этот раз аудиторию составляет не полная яхта юнцов, а смущенный пожилой господин. Я хватаюсь за штору и рывком опускаю ее. Я просто бродячее эротическое шоу. Нужно взять себя в руки и перестать раздеваться перед итальянцами.
— А американцами? — так и слышу я веселое подтрунивание Клео.
— Нет. Ни перед кем. Только перед Люка.