Рефери услужливо подошел к канатам, улыбаясь обер-лейтенанту.
— У вас замечательный боксер, господин офицер!
— Знаю, — оборвал его Клюг и стрельнул сухим взглядом по лицу рефери. — Давай на ринг другого!
— Что вы сказали?.. Я вас не совсем понял? — Рефери уже не улыбался.
— Давай второго боксера! Сюда, на ринг… Понял? Русский будет сражаться и с другим!..
4
С моряком Эмилем Лефором поединок протекал более ровно, он изобиловал острыми моментами и стремительными атаками, боксеры передвигались по всей площади ринга, демонстрируя быстроту ног и завидную выносливость. Бой был красивым, и зрители не раз награждали боксеров аплодисментами. Казалось, на ринге встречались два равных по силе и умению спортсмена и каждый стремится показать себя с лучшей стороны. Оба не скупились на удары, однако и умело защищались: в воздухе мелькали черные перчатки, тела спортсменов блестели от пота.
Но те из посетителей кафе, которые разбирались в боксе, особенно боковые судьи и рефери матча, видели неоспоримое превосходство русского боксера. Он в первом же раунде, переиграв соперника, провел пару сильных встречных ударов, от которых Лефор еле устоял на ногах. При таких ситуациях профессионалы тут же использовали такой благоприятный момент и бурным натиском стремились кончить бой в свою пользу. Противник-то открыт! Однако Миклашевский не стал атаковать открытого и явно в состоянии «гроки» соперника, потерявшего ориентир в пространстве и «поплывшего в тумане»… Игорь после этого лишь имитировал удары, передвигаясь по рингу, давая возможность Лефору прийти в себя. Тот сразу понял и оценил благородство русского боксера. В голубых глазах француза растаяли колючие льдинки напряжения и появилась дружеская теплота. На широком лице (Игорю никак не хотелось верить, что перед ним француз, уж больно он смахивал на добродушного, слегка курносого парня из Рязани) появилась улыбка. А когда они после перерыва начинали следующий раунд, Лефор сам пожал перчатками руки Миклашевскому и тихо произнес:
— Мерси, камрад!
Игорь ответил на пожатие, и они этим незаметным жестом как бы установили между собой джентльменские отношения. Однако это ни в коей мере не сбавляло напряжения матча. Чемпион французского флота еще несколько раз пытался перехватить и вернуть себе инициативу боя, однако хозяином положения оставался Миклашевский. Он диктовал ход поединка.
Встреча закончилась так же спокойно, хотя преимущество явно было на стороне Миклашевского.
— Слава солдатам фюрера! — кричали немцы. — Слава солдатам фюрера!
Миклашевский сразу узнал голос обер-лейтенанта. Как он в те минуты был далеко от Игоря!.. Канаты ринга стали границей между мирами, между настоящим и недавним прошлым. Ринг возвращал Миклашевского в родную спортивную стихию, был как бы маленькой частицей родной земли. Ему хотелось подольше оставаться на этом неровном квадрате за тремя рядами канатов. Но надо было поворачиваться, надо было улыбаться.