Настала тишина. Единственные звуки — редкие крики чаек и удаленный стрекот газонокосилки.
— Я уже говорил, чего хочу. Тебя! — И, приподняв за подбородок ее лицо, Блейн с нажимом повторил: — Я хочу тебя, Кэм. — Нежно гладя кончиками пальцев ее лицо, он тихо продолжал: — Всегда была ты, только ты. Что же поделаешь, если нельзя иметь детей. Я тебя люблю. И это навсегда. Нас ждет удивительная, прекрасная жизнь вместе. Тогда, вначале, нас было только двое, и мне ничего больше не надо было: ты и я, мы, лучшие друзья, партнеры, любовники, и это навсегда.
Да, то не было его иллюзиями. Он действительно хотел быть с ней. Именно с ней.
А Кэмрин отчаянно хотелось верить ему, вернее, иметь такую же, как у него, веру в их будущее. Но какими бы сильными ни были желания и надежды, они не могут противостоять правде. А правда в том, что Блейн хочет детей, а она не может их иметь. Сейчас он тверд и непреклонен, и ему достаточно иметь рядом Кэмрин, но пройдет время, и он опять может уйти от нее.
— Ты чудесный, потрясающий, совершенно особенный человек, и я люблю тебя всем сердцем. Только я не могу…
— Можешь. Мы давно знакомы, мы ничего не растеряли, мы со всем справимся. Давай просто плыть по течению, — и в доказательство своих слов Блейн нежно и крепко поцеловал ее в губы.
— Но…
— Плывем с потоком, — повторил он, улыбаясь, и снова приник к ее губам. Через некоторое время он отодвинулся от нее и серьезно посмотрел своими магнетическими глазами: — Ты моя, Кэм, ты для меня. Навсегда. Разреши любить тебя. Сейчас.
Ее сопротивление ослабло, она вся словно таяла.
— Но здесь нет мебели.
— А кому нужна мебель? — Он указал на кипу белой ткани в углу. — Похоже, это еще не успели использовать.
— Ох, ох, как изобретательно, — дразня его взглядом, сказала Кэмрин.
— Ты меня с ума сводишь.
Впереди у нее масса времени, вся оставшаяся жизнь. Она еще помучается из-за того, что не может пополнить их семью. Но сейчас Кэмрин забудет все, потеряется с ним, с ее любимым. Она так сильно любит этого удивительного человека, что может задохнуться, не вынести таких глубоких чувств.
Кэмрин подняла на Блейна глаза.
— Покажи.
— О, с удовольствием! Я тебе покажу, как ты сводишь меня с ума.
Он вынул из кипы и расстелил на полу кусок ткани с таким видом, словно раскладывал покрывало из горностая перед принцессой.
— Присоединишься ко мне?