— Не понимаю я вас, сударь.
— Очень просто. Во время попоек я всегда склоняю их на сторону Речи Посполитой. Если король не делает меня старостой, но знайте, пан Скшетуский, что нет справедливости в Речи Посполитой и не ценит она своих подданных за доблестные деяния, а потому лучше откармливать кур, чем рисковать своей головой pro publico bono! [31] Да!
— Вы лучше рисковали бы головой, сражаясь с врагами речи Посполитой, а вы только пьянствуете с ними да попусту тратите на кутежи свои деньги.
— Я трачу? Да вы за кого же меня принимаете? Мало разве того, что я вожу компанию с мужиками, — стану я еще деньги платить за них? Я считаю великой честью и то, что позволяю им платить за себя.
— А Богун? Что он тут поделывает?
— Он? Прислушивается к тому, что слышно из Сечи, как и все другие. Он любимец всех казаков. Они его чуть не на руках носят, потому что переяславский полк за ним, не за Лободой пойдет. А кто ведает, на чью сторону станут реестровые Кшечовского? Богун всегда был с низовцами, когда приходилось идти на турок или татар, а теперь он заколебался. Он мне проговорился по пьяному делу, что влюблен в польскую шляхтянку и хочет на ней жениться… Ну вот ему и нексати чуть не накануне женитьбы якшаться с мужиками. Уж какой славный мед!
— Да вы выпейте еще.
— Выпью, выпью. У Допула нет такого.
— Вы не спрашивали, как зовут невесту Богуна?
— Пане Скшетуский, на кого черта мне знать ее фамилию? Знаю одно, что когда я наставлю рога Богуну, то будет называться пани Оленева.
Наместник вдруг почувствовал страшное желание хватить по уху пана Заглобу, а тот продолжал болтать, не обращая ни на что внимания.
— В мои молодые годы я тоже никому спуску не давал. Если бы только порассказать ваць-пану, за что меня пытали в Галате! Видите дыру на моем лбу? Это все проклятые евнухи из сераля тамошнего паши пробили.
— А вы говорили раньше, что это от разбойничьей пули.
— Говорил? И правду сказал! Все турки — разбойники, убей меня бог! Дальнейший разговор прервал приход Зацвилиховского.
— Ну, пан наместник, — сказал старый хорунжий, — лодки готовы, проводники — люди верные; можете ехать хоть сейчас. А вот и письма.
— Значит, я прикажу всем идти на берег.
— А вы куда едете? — поинтересовался пан Заглоба.
— В Кудак.
— Ох, жарко вам там будет!
Но наместник не слышал уже этих слов. Он поспешно вышел на двор, где все его люди и лошади уже стояли готовые к дороге.
— На лошадей — и к берегу! — скомандовал пан Скшетуский. — Коней поставить на лодки и ждать меня!
А в это время Зацвилиховский допрашивал пана Заглобу: