Подойдите, дети, хорошенько поглядите, а затем дружно споем наши новые госпитальные песенки:
Чижик-пыжик веселым был,
Он не грустил ни разу.
Но вдруг ядовитый газ наплыл
И сжег ему оба глаза.
Мальчик с пальчик пел и плясал,
Он думал — жизнь легка…
А снаряд ему ножки оторвал,
Вот ведь какая беда.
Девочка-дюймовочка
Попала под бомбежечку.
Бомбочка взорвалася,
Дюймовочка распалася.
Баю-баюшки, спи, усни,
В бомбоубежище снятся сны.
Коль не убьют до пробуждения,
Бог пошлет светлые сновидения, аминь…
Повезите меня по колледжам и университетам, по академиям и монастырям. Созовите девушек, здоровых и красивых девушек. Укажите на меня пальцем и скажите — вот, девушки, ваш отец. Еще прошлой ночью этот парень был сильным. Вот ваш маленький сынок, ваш младенец, плод вашей любви, ваша надежда на будущее. Взгляните на него, девушки, и вы не забудете его. Взгляните на эту глубокую красную рану — в этом месте, девушки, у него было лицо. Дотроньтесь до него, девушки, бояться нечего. Наклонитесь к нему и поцелуйте эту штуку. Правда, потом вам придется вытереть губы, но это не важно — любовник есть любовник, а кто же он, этот парень, если не ваш любовник?
Созовите всех молодых ребят и скажите им — вот ваш брат, вот ваш лучший друг, вот вы сами, молодые люди. Это весьма любопытный случай, молодые люди, нам известно, что там, внутри, заключен мозг. Фактически — это просто кусок живого мяса вроде того среза мышечной ткани, который мы прошлым летом сохраняли живым в лаборатории. Но тут перед вами совсем другой кусок мяса, ибо в нем, помимо всего прочего, содержится еще и мозг. Теперь слушайте меня внимательно, юные джентльмены. Этот мозг думает. Может, он думает о музыке. Может, он сочинил какую-то великую симфонию, или математическую формулу, способную изменить весь мир, или книгу, которая сделает людей добрее, или выдумал способ спасения людей от рака. Это очень интересная проблема, джентльмены: если в этом мозгу действительно скрыты подобные тайны, — как же нам их узнать? Но как бы то ни было, джентльмены, он дышит и мыслит, хоть и кажется мертвым вроде лягушки под хлороформом, во вспоротом брюшке которой видно ее бьющееся сердце. Он немой и беспомощный, но все-таки живой. Вот ваше будущее, вот осуществление ваших светлых и дерзких мечтаний, вот чего так усердно добиваются ваши лидеры. Хорошо подумайте об этом, юные джентльмены. Взвесьте все до конца, после чего мы продолжим изучение истории варваров, погубивших Рим.
Повезите меня в города, где есть парламенты, и рейхстаги, и конгрессы, и палаты представителей. Я хочу побывать там, когда они станут говорить о чести и справедливости, о демократии для всего мира и о самоопределении народов. Я напомню им, что не имею языка и не могу выпятить им изнутри щеку, тем более что и ее у меня нет. Но у государственных деятелей есть языки. Есть у них и самоуверенность. Поставьте мой стеклянный ящик на стол спикера так, чтобы при каждом ударе молотка он позвякивал. А потом пусть себе говорят про торговую политику и эмбарго, про новые колонии и старые распри. Пусть толкуют об угрозе со стороны желтой расы и о тяжком бремени ответственности белого человека, и почему мы должны взыскать деньги с Германии или с какой-то другой страны, которая окажется следующей Германией. Пусть поговорят о южноамериканском рынке, о тех, кто пытается выбить нас оттуда, о причинах слабости нашего торгового флота; пусть пошлют кому надо хорошую, резкую ноту. Пусть поговорят о расширении производства боеприпасов, и самолетов, и боевых кораблей, и танков, и ядовитых газов — все это нам очень нужно, без этого нам никак не обойтись, да и как, черт возьми, защищать мир? Голыми руками, что ли? Пусть они вступают в блоки и союзы, пусть заключают пакты о взаимопомощи и гарантируют чей-то нейтралитет. Пусть пишут проекты нот и ультиматумов, протестов и обличений.