На какое-то время пещера вновь погрузилась в тишину, которая, хотя и не была совершенной, сплетенная из множества звуков — свиста ветра, хруста пожираемых огнем веток и всхрапа-сопения Рика, но, лишенная звучания действия, движения, все равно казалась сонной и неподвижной.
— Не спишь? — вдруг над самым ухом Аля прозвучал едва слышный голос. Чуть повернув голову, он увидел склонившегося над собой Лота.
— Нет, — тем же заговорщицким шепотом ответил юноша. — А ты?
— И я, как видишь, — фыркнул в кулак тот. Затем, вдруг посерьезнев, добавил: — Не спится. Странно. Обычно со мной все иначе — стоит лечь, как уже будят криком: "Пора вставать!" А тут, сколько ни ворочаюсь, все без толку.
— Тише ты! Разбудим брата!
— Да ну его, — пренебрежительно махнул рукой бродяга. — Надоел. То ему не так, это не эдак. Зачем мы вообще пошли с ним? Слушай, — он склонился к самому уху царевича, — а давай убежим! Прямо сейчас! Пока они проснутся, хватятся нас, мы успеем оторваться. Ветра заметут наши следы, занесут снегом… Да и вообще, вряд ли они бросятся в погоню. И мы раз и навсегда избавимся от этих надоед!
— А он? — Аль кивнул головой в сторону Лиина.
— Он не заметит, как мы уйдем.
— Н-ет! Он даже во сне увидел, как брат подошел к нему.
— То к нему, а то — от него. Это разные вещи. Я знаю воинов. Их от рождения учат: враг — тот, кто нападает. Мы же просто убежим. Давай!
— Нет, — качнул головой юноша. Как бы ему ни хотелось сделать это, но что-то внутри говорило: "Не надо. Пусть все идет, как идет".
— Почему нет? — непонимающе взглянул на него приятель, а затем подозрительно сощурился: — Боишься? Так давай я поделюсь своей смелостью, во мне ее на двоих хватит, и еще останется. Или тебе нравится, когда над тобой издеваются?
— Разве это может нравиться? — горько усмехнулся Аль. — И не боюсь я совсем. Убежать легко.
— Так в чем дело?
— Возвращаться потом трудно.
— А чего ради нам возвращаться? — искренне удивился Лот.
— Понимаешь… Зачем-то так было нужно, чтобы мы отправились в путь все вместе. Брат ждал, пока я очнусь…
— Ему был нужен проводник. Он же сам говорил.
— А еще он говорил, что я — наихудший проводник в мире, который заблудится даже в собственном жилище. Боги хотели, чтобы все случилось так, как произошло. А, значит, так нужно. И брат со своими избранными мог десять раз перейти горы, и с тобой мы могли никогда не встретиться…
— Это точно, — почесав затылок, кивнул Лот. — Я до сих пор не могу понять, что меня понесло на дворцовую площадь. А уж заговаривать с тобой я вообще не собирался. Кто-то просто за язык тянул.