Должно быть, духи оценили его верность. Во всяком случае, они избрали для него удобную дорогу — не особенно крутую, но и не пологую, ровную, без зарослей кусток и каменных россыпей на пути.
И, все равно, несмотря на это, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Однако юноша упрямо не позволял себе останавливаться. Он и так потерял слишком много времени.
"Нужно спешить… Нужно спешить…" — мысленно повторял он вновь и вновь, будто слова молитвы и, в кровь кусая губы, продолжал — вздох за вздохом, шаг за шагом — спускаться вниз. На это уходили все его силы. Их не оставалось не то что на фантазии, но даже на мысли.
Сперва он двигался боком, стараясь хоть вполглаза поглядывать на то, куда идет, но потом, в какой-то миг махнув на все рукой, повернулся к пути спиной, поудобнее взялся за волокуши и стал тянуть их на себя, пятясь…
— Парень, ты что, голову потерял? — заметив это, бросил ему Ларг. Он тоже устал — у него были только руки, чтобы помогать царевичу, и он ободрал их в кровь, что было сил отталкиваясь от твердой, замерзшей земли, покрытой множеством острых камней, веток, опавшей хвои.
Аль никак не отреагировал на его слова.
— Ты что, не слышишь меня?!
— Слышу, — на этот раз юноша отозвался. — Мне так удобнее! — его голос звучал напряженно. И еще — проводник услышал в нем нечто новое — намерение стоять на своем до конца.
Однако Ларг не унимался:
— Свалишься в первую же трещину…!
— Нет.
— Надеешься на помощь богов или горных духов? Мальчик, нельзя быть таким легковерным! Первым нет до людей никакого дела. Они создали мир и оставили его, как змея свою кладку! Духи же держатся в стороне от людей. И вообще, они не любят, когда кто-то вторгается в их владения. Так что от них скорее следует ждать тысячу и одну пакость, чем хоть какую-то помощь!
— Я… не… свалюсь… в трещину, — медленно, чтобы не сбить дыхание длинной фразой, начал Аль. — Потому что… ты… много… тяжелее… меня…
Ларг умолк, обдумывая услышанное. Вообще-то, в этом была своя логика. Парень-то вон, не только замотал лоскутом ветки, но и своей руки. Должно быть, чтобы не выскальзывала. Эдак, свались он с обрыва, может, и действительно удержался бы за волокуши, придавленные массивным телом великана к земле…
Так или иначе, он не стал заговаривать об этом вновь, решив, что не в лучшем положении для того, чтобы спорить.
С одной стороны, проводник ненавидел маленького упрямца, делавшего все совсем не так, как ему следовало бы. Но, с другой, он не мог не восхищаться его смелостью и настойчивостью. Любой другой на его месте уже давно бы сдался, поняв, что ему не по силам та ноша, которую он по гордости или от страха взвалил себе на плечи.