— Но эта, — между тем продолжал проводник, — довела тебя кратчайшим путем до основания горы. Воистину, ты избран богами, парень. И я уже начинаю сомневаться, что лишь для того, чтобы предупредить о вторжении кочевников.
Великан смотрел на него с восхищением. Этот казавшийся ему еще совсем недавно совершенно беспомощный и даже бесполезный книжный ребенок не просто продлил его жизнь, но вернул веру в богов.
Аль вновь закашлялся. И Ларг понял — далеко не все испытания уже позади.
— Вот что, — поморщившись, он чуть приподнялся на локтях, огляделся вокруг, узнавая знакомые места. — Давай-ка остановимся здесь на ночлег. Уже темнеет. И, потом, нам с тобой нужно отдохнуть…
— Нет, — к его немалому удивлению, юноша, каким бы усталым и измученным он ни был, качнул головой.
— Но почему?! — проводник не мог понять этого упрямства. — Одна ночь ничего не решит!
— Кто знает…
— Я! Я знаю, как опасна в темноте может быть река! Особенно — эта!
— Нам придется рискнуть. Я слишком устал, Ларг, — на великана смотрели не наивные глаза мальчика, блестевшие от нетерпения поскорее достичь цели. В них были уверенное спокойствие и твердое понимание, которые обычно достигались только с возрастом. — Если я сейчас засну, — продолжал он тихим, немного грустным голосом, — то утром ты можешь меня не добудиться. Когда усталость накапливается до таких пределов, краткий отдых не идет впрок. Скорее, он способен все испортить.
Проводник чуть было не кивнул в ответ на эти слова. Ему ли, проведшему всю свою жизнь в дороге, было не знать этого? Но малец… И когда он успел все понять? Воистину, он был лучшим учеником, какого мог пожелать себе мастер. Вот только…
Поджав губы и прищурив глаза, великан несколько мгновений внимательно смотрел на своего юного спутника. Было в нем что-то, внушавшего проводнику тревогу.
Несомненно, последние три дня дороги, в отличие от десяти им предшествовавших, изменили царевича. Он выглядел повзрослевшим. Но в то же время… Ларг не до конца понимал, но у него было такое чувство, что в парнишке что-то надломилось. Однако, несмотря на это, он стал сильнее… Как будто царевич был тонкой веткой, которую согнули, сломали, а потом, сложив две части одну к другой, крепко-накрепко связали — целью. Пока эта цель не достигнута, ничто не остановит его, не заставит отступиться, но потом… Потом он рассыплется, потеряв связующую нить. И это тревожило Ларга, который, каким-то странным, необъяснимым образом за последние дни привязался к юноше так, как если бы знал его всю свою жизнь.
Великан потер покрытый щетиной подбородок. Возможно, в случившемся была его вина. Ему следовало быть мягче и внимательнее. Но тогда строгость могли проявить горы. Даже более того — жестокость.