Открываю мобильник, и листовка выпадает из рук. «Кассель, давай немедленно сюда: у нас большая неприятность». Первая, наверное, за всю мою жизнь эсэмэска, где знаки препинания расставлены. Сэм.
Набираю номер, но попадаю в голосовую почту. Наверное, на уроке еще. Проверяю время — точно, до школьного обеда полчаса. Печатаю второпях: «Что ты выкинул?» Не самый тактичный вопрос, но вдруг действительно катастрофа?
Может, Сэм попался с блокнотом и сдал меня с потрохами. Неужели теперь так и буду слоняться по семейной свалке, пока дед не подыщет какую-нибудь работенку?
Телефон снова гудит: «Выплата».
Фу, слава богу. Кто-то удачно поставил, а у моего соседа, конечно, налички нет. Я как раз набираю: «Скоро приеду», когда входит доктор.
Черчилль изучает анкету, на меня и не глядит вовсе.
— Долорес говорила о какой-то ошибке?
Долорес? Видимо, суровая регистраторша.
— Мама сказала, что записала меня на сегодня.
Вру без запинки, даже тон получается немного обиженный. Всегда так — если повторяешь одну и ту же ложь несколько раз, в какой-то момент сам начинаешь в нее верить.
Он поднимает глаза. Такое впечатление, что видит меня насквозь. За пазухой под подкладкой ворованная папка — ему достаточно руку протянуть, и я ничего не смогу сделать. Надеюсь, без стетоскопа будет осмотр, ведь сердце стучит как бешеное.
— А почему она записала вас к специалисту по сну? На что жалуетесь?
Молчу. Может рассказать, как проснулся на крыше? Как ходил во сне? Про странные кошмары? Но тогда он наверняка меня запомнит. Ни один врач в здравом уме не напишет нужную мне справку, а Черчилль явно в здравом уме. Рисковать нельзя, так что пускай вовсе ничего не пишет.
— Давайте угадаю.
Это на секунду выбивает меня из колеи. Как, интересно знать, можно угадать, зачем пациент пришел?
— Хотите пройти тест?
Какой еще тест?
— Ну да, хочу.
— А запись на прием наверняка отменил ваш отец?
Загнал в угол, остается только импровизировать.
— Да, скорее всего.
Кивает, как будто все сходится лучше некуда. Залезает в ящик стола и вытаскивает пучок электродов. Затянутой в перчатку рукой крепит их мне на голову. Липкие.
— Измерим ваши гамма-волны. Включает приборы. Тонкие иголки принимаются что-то выписывать на полоске бумаги, замысловатая кривая отображается и на мониторе компьютера.
— Гамма-волны?
Я же не сплю, зачем их измерять?
— А больно не будет?
— Совершенно безболезненно и очень быстро. А почему вы решили, что у вас гиперинтенсивное гамма-излучение?
Черчилль уставился на кривую. Гиперинтенсивное гамма-излучение. Тот самый длинный медицинский термин. ГИГИ. Гигишники.