-- Обрисуйте мне эту Мурку. Кто она такая, что за фрукт? -- обратился следователь к Грибановой, но та одним лишь взглядом перебросила вопрос Артюховой.
-- Мурка? -- приподняв голову, покомкала она маленькие, увеличенные помадой губки и впервые за весь день назвала погибшую по фамилии: -Воспитанница Исакевич имела срок четыре года. Проходила по двум статьям: сто сорок пятая, часть вторая -- грабеж личного имущества при отягчающих обстоятельствах, в сговоре и по признаку повторному и девяностой -- грабеж госимущества.
-- А конкретнее, -- нервно постукивал карандашом по папке с материалами предварительного следствия, проведенного оперативниками колонии, следователь.
-- По первой статье -- украла норковую шапку у прохожей. В смысле, сорвала с головы. Причем совершила это в составе пьяной компании, но кражей не ограничилась, а еще избила потерпевшую. А по второй... -- кажется, Артюхова сама точно не помнила, что же там случилось, и сказала первое попавшееся в голову: -- С завода детали, кажется, какие-то украла...
-- Безотцовщина? -- со знанием дела спросил следователь.
Кивок Артюховой ему понравился. Да и сама Артюхова показалась симпатичной. Полная, округлая, словно сошедшая с кустодиевских полотен, она даже заставила следователя мысленно ее раздеть. И, лишь представив ее сочные, спелые груди, он суетливо задвигал ногами и подумал, что надо бы с ней познакомиться поближе.
-- А как она вела себя, скажем так, в повседневной жизни? -- снова спросил он Артюхову, с наслаждением ожидая движения ее маленьких, но красиво очерченных губок.
-- Стерва законченная, -- пробасил вместо нее подполковник, зам по режиму, и следователь удивился, что у такого внешне тщедушного человечка может быть такой низкий оперный голос. Будто он на самом деле лишь рот открывает, а говорит кто-то другой, сидящий под столом, огромный, мускулистый и злой. -- За два года отсидки, что она у нас, сорок три взыскания в личном деле. Крала ткань на производстве, систематически не выполняла производственный план, многократно оскорбляла контролеров и вот, -- кивнул на Артюхову, -- воспитателя, в школе отказывалась выходить к доске, ругалась мужским матом, курила в туалете и однажды даже совершила членовредительство...
-- Как на фронте? -- удивился следователь.
-- Ну, не совсем... Чтоб не идти на работу. Она проглотила несколько крючков со своей кровати, чтобы посачковать с недельку в санчасти...
-- Да-а, интересный экземпля-я-яр, -- протянул следователь и чуть сдвинулся на стуле, чтобы разглядеть ноги Артюховой.