-- Я вас понимаю, -- дернула щекой Грибанова. -- Но мы говорим о погибшей. А о мертвых -- либо хорошо, либо...
-- Но у нас -- расследование, -- почему-то за следователя сказал подполковник-режимщик.
-- Все равно. Нехорошо как-то... Не по-людски...
-- У нее враги были? -- Ноги Артюховой, полные, аппетитные, с ровными, округлыми коленками, следователю понравились. -- Я имею в виду -среди воспитанниц.
-- Хватало, -- тяжело выдохнула Артюхова. -- Она же претендовала на роль бугра зоны. Возраст для колонии солидный -- почти восемнадцать лет, скоро на взросляк переводиться, большой срок судимости, частые отсидки в ДИЗО, явное противопоставление себя воспитателям и вообще сотрудникам колонии, ореол блатной со связями на воле, дружки -- по ребячьим колониям. Ну что еще?.. Ах да -- попытка создать иерархию: с пацанками, чушками и так далее. Шестерок вокруг нее хватало.
-- А враги? -- настоятельно спросил следователь.
-- Если по-большому, то, пожалуй, Спица... то есть воспитанница Спицына, -- задумчиво произнесла Артюхова. -- Могли, конечно, и обиженные быть, кое-кого она как-то избивала, но чтоб так отомстить...
-- Спицына, вы говорите, -- записал фамилию следователь.
-- Да, она тоже претендовала на роль бугра, но делала это похитрее, не так явно. С Муркой... извиняюсь, Исакевич, у нее неминуемо и без того произошла бы разборка.
-- Все правильно, -- кивнул следователь. -- Двух вожаков у стада не бывает.
Грибанова оттолкнулась руками от стола, вскочила с отъехавшего кресла, прошлась в угол комнаты и назад. Стоя спиной ко всем и глядя на контрольно-следовую полосу, по которой гуляли толстые грачи, недовольно проговорила:
-- Стадо -- у свиней. А здесь -- люди. Пусть даже и заблудшие. Никакой речи о буграх и шестерках быть не должно. Мы всегда это вытравливали каленым железом. И не зря нашу колонию всегда звали красной...
-- Или сучьей, -- со знанием дела вставил следователь.
-- Да, или сучьей, -- гордо сказала Грибанова, хорошо понимающая, что в этом зэковском термине -- скорее бессилие перед властью в колонии, чем издевка. -- А эти последние веяния...
Она резко обернулась и начала говорить одной Артюховой:
-- Эти послабленческие веяния -- только от нашей вялости, бесхарактерности и всей этой гадости, что называется демократией и которую несет оттуда ветром, -- пальцем показала она в окно, за забор колонии. -Демократия в российском варианте -- это вседозволенность, бардак, развал, упадок нравов и как следствие -- та яма, в которую мы все погрузились...
-- Да, вот еще, -- прервал горячую речь Грибановой следователь, -среди воспитанниц есть такие, кто сидит за убийство?