Игорь Христофоров
Русские рабыни
Книга первая
Работорговец
Первая часть
1
Серую папку перечеркивала по диагонали жирная красная полоса.
-- Склонна к побегу, -- безразлично произнесла начальник колонии и подняла от папки выцветшие, словно бы стершиеся о жизнь глаза. -- Отсюда уже не убежишь.
Стоящая посередине кабинета невысокая девушка в синей фуфайке с протравленной известью цифрой "3" на левом рукаве куснула пухлую нижнюю губку, быстрым взглядом обежала полковничью форму начальницы, университетский значок на груди и яркие пластиковые колодочки медалей за выслугу лет и юбилеи армии и прохрипела сухим горлом:
-- Все равно убегу.
Начальница повернулась к ней боком в кресле-крутилке и показала за окно:
-- А что ты на это скажешь?
С высоты второго этажа даже сквозь грязные, в серых сухих полосах окна хорошо просматривалась уходящая вдаль, до самой караульной вышки, вспаханная контрольно-следовая полоса. Слева ее граница очерчивалась металлической сеткой-путанкой, справа -- четырехметровым забором, по верху которого черной ниткой скользил провод сигнализации и горбились стойки фонарей. Еще одна сетка-путанка тянулась между ними прямо по вспаханной земле.
-- Все равно убегу, -- упрямо повторила девушка.
-- Да я тебя!.. -- крикнула начальница и, развернув кресло, грудью навалилась на стол. Правой рукой она привычно нащупала кнопку звонка и до боли в подушечке указательного пальца надавила на нее.
В распахнувшейся двери возник молчаливый серо-зеленый призрак. Девушка испуганно обернулась. На призраке в обтяжку, четко подчеркивая немаленький размер грудей, сидела такая же, как и на начальнице, военная форма, но вместо офицерских погон с просветами цвета запекшейся крови на плечах косо лежали сержантские. У призрака были коротко стриженные пепельно-серые волосы, прикрытые мятым беретом, совершенно незапоминающееся лицо , на котором самым заметным были ярко напомаженные губы, и черная рация в руке.
Начальница внимательно посмотрела на нее, словно не понимая, зачем в кабинете появился контролер из службы режима, и уже хотела отдать приказ, но что-то изнутри кольнуло ее. Вряд ли это была жалость, потому что за долгие годы службы в колонии для несовершеннолетних девушек она поняла, что жалость только портит их. Не походило это и на любопытство, поскольку давно уже ее невозможно было удивить. Махнув рукой на дверь, начальница оживила призрак, и он исчез так же беззвучно, как и появился.
-- Сядь! -- приказала она девушке.
Та подчинилась, но, даже сев, упрямо смотрела мимо начальницы в окно, где за забором виднелся желто-красный островок осеннего леса.
