— Порой я сначала говорю, потом думаю, — хрипло произнес Алекс, беря ее лицо в ладони. — Ты простишь меня?
Их глаза встретились, его — полные муки, ее — слез. Простит ли она его? Как она может не простить? Она любит этого человека всем сердцем. А он, должно быть, испытал шок, узнав о том, что случилось с отцом.
И она же носит его ребенка…
Она должна сказать ему об этом! Мария понимала, что должна, ведь эту маленькую, хрупкую жизнь они сотворили вместе.
Не важно, какими будут последствия ее признания. Александрос имеет право знать о ребенке. Она — не ее мать, а он не такой, как ее отец.
— Мария, скажи, что ты простишь меня.
— Ты же знаешь, что прощу, — нежно ответила она, улыбаясь сквозь слезы.
Алекс облегченно вздохнул:
— Дорогая, мы должны поговорить о нас.
— Да, должны.
— Но не сейчас. — Он прижал ее крепче. — Следующие несколько дней будут просто сумасшедшими. Я должен сообщить семье правду об алмазе Стефани.
Нужно будет собрать совет, чтобы решить, как быть. И еще, конечно, юбилей матери…
— Нельзя ли отложить празднование?
— Отец настаивает на том, чтобы все шло по плану.
— Но он же болен.
— Это национальный праздник, дорогая. Долг перед народом превыше всего. — Алекс нахмурился. — Теперь, когда я знаю о короне… Если с отцом, не дай бог, что-то случится и должна будет состояться коронация… До этого необходимо найти настоящий алмаз и возвратить его на место в короне. Ты меня понимаешь?
Алекс наклонил голову и поцеловал ее. Потом долго шептал нежные слова у самых ее губ. Руки Марии крепко обнимали его шею.
«Сейчас!» — велела она себе. И не важно, что нет времени для долгого, обстоятельного разговора. Пусть только он попросит ее остаться с ним, и тогда она скажет ему о ребенке…
Резко зазвонил мобильный телефон. Алекс побледнел и выхватил его из кармана.
— Да? — бросил он в трубку.
Оказалось, что это звонит Андреас. Разговор был кратким, но по окончании его Алекс привлек Марию к себе и сказал:
— Я не могу остаться. Должен встретиться с Себастьяном и Андреасом. Нам многое нужно обсудить, в том числе и ситуацию с алмазом.
Мария кивнула:
— Скажи им, что я очень сожалею.
— Тебе не о чем сожалеть, дорогая. — Он ободряюще улыбнулся. — Но если ты мучаешься раскаянием и горишь желанием искупить свою вину, позже я предоставлю тебе такую возможность.
Она рассмеялась и поцеловала Алекса. А он прошептал нечто, весьма и весьма непристойное, что заставило ее покраснеть.
— Вечером, — пообещала она.
Алекс собрал бумаги и взял корону. Обняв Марию за талию, подвел ее к двери.
— Вечером, — напомнил он.