Мария начала смеяться. Или плакать? Или то и другое? Он не знал точно, но последние его слова о «создании жизни» почему-то вызвали такую бурную реакцию.
А потом он все понял.
Взяв Марию за плечи, он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и пристально оглядел с головы до ног.
Она изменилась. Пополнело лицо, груди. А под рабочим фартуком слегка, но все-таки выпирал округлый животик.
Все встало на свои места: ее тошнота, усталость…
— Мария, — он почувствовал, как на его лице расплывается улыбка, — Мария, сердце мое, душа моя, ты беременна?
Она смотрела ему в глаза. Она еще могла ему солгать…
— Да, — тихо произнесла она.
Александрос засмеялся, потом подхватил Марию на руки и стал осыпать поцелуями ее лицо.
— Ты беременна, — повторял он, как будто был первым на земле мужчиной, услышавшим такую новость. — Господи! Дорогая! Мы беременны! — Алекс вглядывался в ее лицо, пытаясь что-то прочесть в глазах Марии. — Скажи, что любишь меня так же сильно, как я тебя. И окажешь мне честь, согласившись стать моей женой.
Мария подумала о короле Эгее. Какую пустую и безрадостную жизнь предрекал он своему сыну! И она приняла решение:
— Александрос! Я люблю тебя. И это ты оказываешь мне честь, предлагая стать твоей женой.
Взгляд Алекса стал серьезным.
— Это значит «да»?
Мария засмеялась и тут же заплакала. Но теперь это были слезы надежды и радости.
— Да, — ответила она. — Да! Да! Да!
Александрос поцеловал ее. Затем захлопнул наконец входную дверь, толкнув ее ногой, и направился прямиком к кровати.