— И что он ответил? — спросила Изобел, стараясь унять предательскую дрожь в руках.
— Заверил меня, что он не вор. Что ж, должно быть, так и есть.
Изобел вытерла руки о передник и закрыла глаза. Почему ответ Тристана так больно ее ранил, словно сердце пронзило мечом? Потому что она любит его. Боже праведный! Тристан обольстил ее, как множество других женщин, с которыми он играл, прежде чем бросить. И Изобел позволила это ему. Теперь он оставит и ее. Вначале ей хотелось, чтобы Тристан уехал, но теперь она не могла представить себе жизни без него, без его чарующих улыбок и тайных страстных поцелуев под покровом ночи. Но Тристан не любит ее. Он готов отдать ее Эндрю. Как бы ей хотелось возненавидеть его за это!
Вечером, после ужина, Тристан не спустился в гостиную. Изобел тоже закрылась у себя в спальне. Едва коснувшись головой подушки, она поклялась, что вырвет из своего сердца любовь к мужчине, который не испытывает к ней ответного чувства.
Она не верила, что Эндрю ее любит, но по крайней мере он готов был сражаться за нее.
Тристан никогда не испытывал желания убить человека, пока не встретил Эндрю Кеннеди.
После того как Тристан еще ребенком подрался с Алексом, он старательно избегал ссор и на Скае славился своим мирным нравом. Он давно научился сдерживать бурные порывы ярости, заставлявшие других мужчин терять голову. Долгие годы все похвалы отца доставались не ему, а братьям, но зависть не разъедала его сердце. После смерти дяди его терзали отчаяние и гнев; боль одиночества, поселившаяся в душе с того черного дня, больше не покидала его, но Тристан никогда не показывал этого. Он не скрывал своих чувств, просто научился мастерски управлять ими.
И все же его решимость проявить уважение к данному Патриком обещанию и позволить Изобел выйти замуж за Кеннеди стремительно слабела.
Если бы юная Энни постоянно не путалась у него под ногами, он затащил бы Изобел на холмы, в сарай, куда угодно, где они могли бы хоть немного побыть вдвоем. Он изо всех сил пытался, черт побери, поступить благородно и подчиниться воле Патрика, но три дня смирения стали для него адом. Тристану стоило неимоверных усилий смолчать и не вцепиться Кеннеди в горло, хотя руки у него так и чесались. Следовать путем чести становилось все труднее.
Но самое ужасное, что ему было решительно все равно. Он не мог позволить Изобел стать женой Эндрю. Одна мысль о том, что он, возможно, потеряет ее, будила в Тристане страх и неукротимую ярость. Он должен поговорить с ней наедине, сказать, что Эндрю недостоин ее, как недостоин ни один смертный мужчина. Он должен хотя бы попытаться.