Каллум перевел взгляд на дрожащего вельможу, пытавшегося натянуть на голову напудренный парик.
— Кто этот человек? — пророкотал он, с неприязнью глядя на англичанина.
Заметив возле дочери пустой стул, глава клана Макгрегоров еще больше помрачнел.
— Лорд Оксфорд, сын графа, — с ледяной вежливостью подсказал Тристан, не потрудившись обернуться к придворному. — Едва ли он нуждался в моей помощи, чтобы выставить себя болваном.
Тяжелый взгляд Каллума заставил англичанина поспешно ретироваться, не дожидаясь, пока грозный шотландец лишит его возможности передвигаться самостоятельно.
— Не доверяю я англичанам, — угрюмо проворчал Каллум, провожая глазами Оксфорда. — А Фергюссонам еще меньше. — Сурово сдвинув брови, он устремил на сына властный взгляд. — Теперь ты знаешь, кто она такая. Здесь и без нее хватает женщин, способных тебя увлечь. Не заговаривай с ней больше, сынок.
Черта с два! Тристан привык поступать как ему заблагорассудится, не заботясь о том, что об этом думают другие. Вот почему добрая половина отцов на острове Скай звала его проклятым распутником. Он, несомненно, заслужил это прозвище. Но нелестные отзывы нисколько не волновали Тристана. В большинстве своем они были правдой. Да и стоило ли ждать чего-то другого от сына дьявола? В неприступной крепости, полной грозных воинов, куда проще быть безжалостным негодяем, чем… галантным рыцарем.
Его взгляд остановился на столе Изобел в дальнем конце огромного зала. Но, черт возьми, он не варвар и не собирается вести себя как варвар с дочерью Фергюссона.
— Знаете, с чем мне труднее всего смириться? — обратился он к отцу и Мейри. — Человек, за которого вы так жестоко отомстили, не одобрил бы этого. Роберт Кемпбелл никогда не спешил пронзить клинком всякого, кто бросал ему вызов.
— Я отомстил не только за него, Тристан, — возразил Каллум, глядя на жену, вернувшуюся вместе с ним и занимавшую теперь место напротив него за столом.
Да, Тристан знал, что Фергюссоны отняли у него не только дядю. После смерти брата Кейт Макгрегор, мать Тристана, так долго предавалась отчаянию, что никто уже не надеялся вновь услышать ее смех. А леди Анна, жена графа Аргайлла, едва не сошла с ума от горя и в конце концов нашла утешение в вере, удалившись от мира в монастырь во Франции. С тех пор никто из семьи ее не видел. И сам Тристан потерял не только близкого человека. Он утратил желание быть тем, кем хотел его видеть дядя и учитель; человеком искренним и прямым, человеком чести. Вправе ли говорить о чести тот, кто принес столько несчастий своим родным? В одно роковое мгновение судьба Тристана изменилась, все его мечты рассыпались как карточный домик, он стал тем, кем проще всего было стать, — бездумным шалопаем, ветреником и повесой.