Да, его, как и остальных Макгрегоров, терзали боль и гнев, но Арчибальд Фергюссон был мертв. Должны ли его дети расплачиваться за грехи отца?
— Вы сделали сиротами детей Фергюссона.
Отец уселся, не глядя на сына:
— Тогда я этого не знал.
— А если б знали, разве бы это что-то изменило?
— Довольно, Тристан! — одернула сына Кейт. — Я понимаю тебя, возможно, лучше многих других, сидящих за этим столом, но даже твоему дяде Роберту никогда и в голову не приходило сомневаться в решениях твоего отца. И тебе не следует судить его.
— Превосходно, — тихо произнес Тристан, любуясь рыжими кудрями Изобел, яркими, словно языки пламени.
— Что бы ни произошло между вами, — изрек Каллум, проследив за взглядом сына, — ты должен забыть ее — так будет благоразумнее.
Да, верно. Но Тристан никогда не отличался благоразумием, это подтвердил бы всякий, кто хоть немного его знал.
Изобел сжала в руке изящную серебряную ложку и неподвижным взглядом уставилась на блюдо. Казалось, грудь сдавило тисками, стало трудно дышать, голова закружилась. Проклятие, не хватало только нового приступа! Последний случился три года назад. Руки ее дрожали. К глазам подступили слезы унижения и гнева. Нет, она не заплачет. Ни за что. Ей хотелось закричать. Громко, пронзительно, яростно. Вскочить со стула, подбежать к столу Макгрегоров и вцепиться Тристану в волосы. Лучше бы он был мертв. Нет, пусть он умрет мучительной смертью у нее на глазах, а она полюбуется на его агонию. Господь всемогущий, она еще назвала его галантным! Смеялась вместе с ним, говорила о любви со злейшим врагом! Делилась своими тревогами об Алексе. Коварный, подлый, жестокий змей! Должно быть, он с самого начала знал, кто она такая, и нарочно выставил ее на посмешище, позволив рассказать о своей семье, о жизни с братьями, о родителях. Мерзавец! Как он, наверное, смеялся, когда она говорила о своем бедном, покойном отце. И долго он собирался ломать эту комедию? Что еще хотел выведать этот негодяй? Может быть, дьявол Макгрегор подозревает, что ей и братьям кое-что известно о смерти графа Аргайлла?
— Ты обвиняешь меня в безрассудстве, Изобел, — Алекс наклонился к уху сестры и понизил голос, — а сама водишь дружбу с нашими врагами. Что ты ему рассказала?
— Ничего! — ответила Изобел. Она закашлялась, хватая ртом воздух. Потом закрыла глаза, пытаясь подавить мучительный спазм. — Я не знала, кто он такой. Думала, он благородный джентльмен.
— Тристан Макгрегор — джентльмен? — рассмеялся Алекс. — Он здесь всего несколько дней, а во дворце только и разговоров что о его любовных похождениях. Знаешь, сестрица, тебе нужно держать ухо востро, если ты хочешь уберечь нас от беды.