Тристан кивнул. Он понимал, что, хотя в его жилах течет кровь воинов, не всегда следует обрушивать на противника всю свою беспощадную ярость. Отец чаще всего рассуждал иначе, и в такие минуты Тристан жалел, что родителем ему приходится не граф, а глава клана. Пожалуй, на этот раз он сделал свой выбор: ударил Алекса, когда тот сбил его с ног. Тристан не ожидал, что способен так быстро молотить кулаками. Все, что он запомнил, получив удар в лицо, — это вкус крови во рту и громовой рев отца, к которому сразу же присоединился крик папаши Фергюссона. После драки матушка запретила Тристану участвовать в дальнейших состязаниях, хотя в трех из них он легко мог бы победить. Так сделанный им выбор изменил его судьбу. Юный Макгрегор вернулся домой без единой победы, со сломанным носом.
В дверь громко заколотили, сидевшие возле огня мужчины вскочили на ноги. Свирепые крики, доносившиеся снаружи, заставили воинов схватиться за рукояти мечей.
— Макгрегор! — проревел кто-то за дверью. — Выходи и сразись со мной, если у тебя хватит храбрости! Оскорбивший меня и мою родню не доживет до завтрашнего утра!
Будто сквозь туман Тристан слышал, как отец приказал женщинам и детям отправляться наверх. С бледным, без единой кровинки, лицом он смотрел, как Грэм и дядя идут к дверям. Это отец Алекса Фергюссона явился в их дом. Неужели он пришел убить главу клана Макгрегоров из-за мальчишечьей драки?
— Тристан, ступай наверх! — распорядился отец, но тот не мог сдвинуться с места.
Острое чувство вины не давало ему вздохнуть. Это из-за него мужчинам предстоит сразиться, из-за него отец может погибнуть.
Тристан попытался остановить отца, уже шагнувшего к дверям.
— Не ходите… — силился крикнуть он, но с его губ сорвался лишь шепот.
Ему было всего четырнадцать. Его мольбу никто не услышал.
— Покажись-ка, Фергюссон! — рявкнул Каллум и, оттеснив шурина и лучшего друга, распахнул тяжелую дверь. — Покажи мне свое лицо, и я снова скажу тебе, что ты мерзкий выродок, сын свиньи!
В ответ послышались яростные возгласы, но в это мгновение мать властно потянула Тристана за рукав. Он покорно поплелся наверх, а оглянувшись через плечо, увидел, как Грэм с дядей выходят из дома вслед за главой клана.
— Я должен быть с ними!
Старший брат Тристана ринулся к лестнице, стараясь проскользнуть мимо матери, но та преградила ему путь:
— С отцом все будет хорошо, Роб. Останься с братьями. Пожалуйста, сынок.
«О Господи, спаси отца, не допусти, чтобы с ним случилось что-то ужасное!» — взмолился про себя Тристан, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, а в глазах темнеет. Его все больше захлестывал страх. Сестренка заплакала на коленях у леди Анны, и Тристану отчаянно захотелось выбежать из комнаты, вырваться из дома. Может, если он извинится, отец Алекса уйдет? Он готов вынести все, лишь бы утихла боль, терзавшая его сердце, вгрызавшаяся в голову, разрывавшая внутренности. «Только бы отец остался жив…»