— Сандалии пока хороши. А вся остальная обувь жмет.
— Гогда надо купить и башмаки. Пойдем.
Они двинулись к площади Насьональ. Дойдя до церкви, мать внезапно остановилась и посмотрела на Жюльена.
— Я очень расстроена, — пожаловалась она.
Он подумал, что она говорит о смерти дяди Пьера.
— Еще бы! — сказал он. — Я тоже.
Она опустила голову, потом вновь посмотрела на сына.
— Мы так редко видимся, — промолвила она. — А в письмах не обо всем напишешь. Хочу воспользоваться тем, что я здесь, и поговорить с тобою. Знаешь, ты сильно огорчил меня.
Жюльен нахмурился. Мать колебалась. Мимо шли люди. Она некоторое время провожала их глазами, потом снова заговорила:
— Когда ты приезжал в Лон, то ходил к брату. Его, помнится, не было, и ты видел Мишлину?
— Да. Ну и что?
— Так вот, дня через два после этого мы оказались с ней с глазу на глаз. Пора тебе знать, что есть вещи, о которых матери слышать не очень-то приятно.
— Не понимаю, — буркнул Жюльен.
Она вздохнула.
— Ты не слишком рассудителен, сынок. Словом, ты отлично знаешь, что… что… — Она умолкла, немного подумала, потом прибавила: — Ты отлично знаешь, Мишлина меня недолюбливает. И она была очень рада мне досадить. Когда мы встретились, она спросила: «Ну как, есть вести от вашего коммуниста?» Неужели ты думаешь, мне приятно выслушивать такие слова?
— Но… Но я никогда ей ничего такого не говорил…
— Разве ты не рассказывал ей о профсоюзе, о конфедерации труда и уж не знаю о чем еще?
Жюльен покачал головой.
— Неужели ты думаешь, что умно поступил? — настаивала мать.
— Не думаю, что я поступил неправильно. К тому же она как будто одобряла меня.
— Ох, сынок, да она что хочешь скажет, только бы развязать тебе язык!
— А потом, все это ее не касается.
Мать помолчала. Лицо ее приняло горестное выражение.
— Ну, а мне? — спросила она. — Почему ты мне ничего не сказал?
— Просто в голову не пришло.
— Не хитри. Ты ничего не сказал потому, что великолепно понимал: меня это не обрадует. Зачем ты дал себя уговорить?
— Никто меня не уговаривал.
— Не самому же тебе пришла в голову мысль записаться в члены конфедерации? Разве до приезда в Доль ты когда-нибудь слышал о ней?
— Не знаю… Созвали собрание, все пошли туда.
У матери был смущенный вид.
— Надо выйти из этого профсоюза, — сказал она. — Не хочу, чтобы ты оказался в руках всяких проходимцев.
— Они вовсе не проходимцы, мама.
— Ты их не знаешь.
Жюльен поколебался и посмотрел на мать: в глазах ее застыла мольба.
— Это ты их не знаешь, мама, — прошептал он.
— Ох, сынок, если только отец узнает!..
— Надеюсь, ты ему не сказала?