— Тихонько поднимемся до первого затона, — сказал дядя Пьер.
Прежде чем усесться на весла, Жюльен сбросил куртку и рубашку.
— Правильно, — сказал дядя Пьер, — в твоем возрасте надо загорать. Пусть кожа дышит.
Тетя Эжени, стоявшая на берегу, спросила:
— В чем дело, Жюльен? Ты весь в волдырях?
Мальчик посмотрел на свой живот и грудь.
— Ничего страшного, — сказал он, — это клопы. Я немного чесался в первые дни, вот и образовалась короста…
— Ну-ка, подойди поближе.
Он выпрыгнул на берег. Пока тетя Эжени рассматривала его, дядя Пьер тоже вышел из лодки и спросил:
— Что? Клопы в комнате, где ты спишь?
— Да, есть немного.
— Немного, говоришь? Да их там, видно, полчища, черт возьми! Я в свое время спал в казарме; там они просто кишели, и то я не был так искусан. А что же другие, ничего не говорят?
— Они уже не чувствуют укусов. Кажется, к ним быстро можно привыкнуть: даже мне клопы не мешают больше спать.
— И неудивительно. После такого рабочего дня вы спите как мертвые. Мне кажется, черт побери, что хозяин мог бы сделать дезинфекцию.
Жюльен объяснил, что это не помогает, потому что как раз под полом расположена печь. Но дядя Пьер на этот раз пришел в ярость. Он грозился в тот же вечер отправиться к господину Петьо и потребовать у него объяснений.
— Нет-нет, не ходи, — взмолился Жюльен. — Не надо. Он меня после этого не оставит на работе.
— И что с того! — крикнул дядя Пьер. — Ты что, так стремишься остаться в этой помойной яме и надрываться ради людей, которые набивают себе карманы?
Жюльен посмотрел на тетю Эжени, дядя Пьер затих. Несколько секунд они стояли молча. Ярко светило солнце. Не было ни малейшего ветерка. Время от времени лист, оторвавшийся от липы, медленно падал, кружась в воздухе. Собака сидела в лодке, смотрела на них и стучала хвостом о днище. Дядя Пьер обратился к жене:
— Ну, что ты скажешь? Нельзя же терпеть. Нужно вмешаться.
— Не стоит горячиться, — сказала она. — Надо все обдумать. Можно еще немного подождать.
Дядя Пьер достал кисет и бумагу. Свернул сигарету, закурил и спросил:
— А товарищи говорили тебе о профсоюзе?
— Что это такое? — спросил Жюльен.
Дядя Пьер нахмурил лоб, брови его сошлись. Он сдвинул на затылок полотняную шляпу и почесал голову. Потом, вынув изо рта сигарету, стал объяснять:
— Это когда рабочие объединяются, чтобы заставить хозяев уважать их права. Ты платишь взнос, и тебе дают членский билет… Неужели тебе ничего об этом не говорили?
— Нет, — сказал Жюльен, — ничего.
Дядя Пьер посмотрел на жену, пожал плечами и проворчал:
— Господи, как грустно это слышать. Думаешь, чего-то добились, и вот в один прекрасный день видишь, что все нужно начинать сначала.